А не фига напишет сегодня целых две записи. Вторую в стихах. Или сказку. Давно не писал сказок.

Современный ребенок, наверное, думает, что сказочник, это такой добрый дедушка с бородой, в белой холщовой рубахе, который сидит за круглым столом на даче, выпивает молоко, и, проведя рукой по усам, начинает строчить сказки гусиным пером. Такое мнение у современного ребенка.

Может быть. Даже вполне так и есть. Где-то в Лапландии.

А в условиях Сибири, каждый знает, что современный сказочник это злобный молодой человек в черной обтягивающей футболке и кедах, который вместо того, чтобы работать сидит за огромным черным столом и печатает на клавиатуре эти самые сказки. И пьет он не молоко. Он ничего не пьёт. Он же на работе. А хочется. От этого желания злоба поднимается и выплескивается в Ворд. А Ворд он сам по себе зловредный, майкрософтовский, он эти злобные сказки только еще хуже делает.

В отличие от девушек. Тьфу. Опять девушки. Он хотел сказать в отличие от дедушек, сказки современный сибирский сказочник пишет не о ребятах и зверятах. Пишет он о бессмысленном насилии. Кровь и слезы. Дети плачут. Взрослые уходят в депрессию. Сказочник злобно потирает ладошки.

Кто-то невыдержанный спросит – Где сказка, где же сказка? Наверняка это будет предводитель розовых зайцев на желтом самокате. Нет сказки. Пока только присказка. Сказка будет впереди. И мир, конечно же, содрогнется. Возможно завтра.

Или сегодня. Рвется просто из груди. Злая повесть. О трагической нелегкой судьбе.

***

В один мистический день, когда зеленое солнце вышло из-за сиреневых туч, появилась в мире новая сила. Сила как сила. И не магнитная, и не гравитационная, и даже Фарадей тут не причем, такая нейтральная сила. Нежного салатного цвета. Ни желтая, и даже ни розовая, и именно салатного цвета, чрезвычайно нежного оттенка.

Появилась, побродила под зеленым солнцем и решила, обернусь-ка я гуманоидом. А то все гуманоиды, как гуманоиды, а я как дура, совершенно не гуманоид. Мужчина сказал – мужчина сделал. И стала сила в миг фиолетовым в серебряную полоску гуманоидом по имени Минг.

Имя в отличие от цвета не имеет значения. Можно было бы назваться и Тингом, и уж конечно Ноллом или Метросом. Но это не главное, главное это цвет. Мистический фиолетовый с серебряными полосками. Опасное, но в тоже время многообещающее сочетание.

И пошел гуманоид Минг по миру, обошел все континенты, переплыл все моря-океаны, облазил горы и утёсы. Зачем? А затем. Ходил и совершал акты немотивированного насилия. Что самое страшное в немотивированном насилии? Его абсолютная бессмысленность. Подходит Минг к другому гуманоиду, например яично-желтого оттенка и говорит – Дай закурить! Тот только полез в специальную складку на спине, для хранения табака, а ему без вопросов в гуманоидное лицо фиолетовой клешней.

Конечно, все эти мерзкие выходки жутко раздражали гуманоидов, но ничего поделать они не могли, магия фиолетового с серебряными полосками цвета лишала их воли, и они не могли дать сдачи.

Единственный выход, был развоплотить Минга обратно в чистую силу нежно салатного цвета. Легко сказать развоплотить. Вопрос как? Для развополощения нужен был стабильный физический контакт первыми нижними сенсорами, как минимум на пять гектосекунд! При условии наличия магии фиолетового с серебряными полосками это было просто невозможно.

Посидели, подумали гуманоиды, ничего не придумали. Это вам не верхними сенсорами мотать, это передним верхнежаберным отделом внутреннего мозга шевелить. Пошли на поклон к бесцветному полихроматическому гуманоиду. Жил он посередине бесцветной пустыни в бесцветном торроидальном бунгало и выделялся среди прочих огромным передним верхнежаберным отделом. Далеко, конечно, подумали гуманоиды, но что делать, вздохнули и пошли. Долго шли. Очень долго. Но дошли. Увидели бунгало с надписью – «Только цвет имеет значение!» Зашли в него и ждут. Прошло семнадцать в третей степени гектосекунд, как, наконец, появился бесцветный полихроматический гуманоид. Он материализовался прямо в центре торроидного жилища с жутким криком: «Аррргххх».

Подошли испуганные гуманоиды к полихрому и говорят, так и так проблема у нас с Мингом, мы вот слышали, что вы решаете проблемы. Полихром выдохнул мистическое слово «Реколор!» и исчез. Испугались гуманоиды, ничего не поняли, но взяли слово и пошли обратно. Пришли, дождались Минга бросили в него словом, но тот даже и не прищурился, опять надавал всем гуманоидам по рылам и ушел в горы. Зарыдали гуманоиды и стали стенать. Порыдали, постенали и озлобились. Стали слово бросать о твердые алмазные скалы, кричать звездам нежные слова и феерически крутить средними задними отростками. И о чудо, слово трансформировалось в нечто.

Сначала гуманоиды струхнули, но потом подошли, прочитали слово. Теперь оно значило «Перед окрашиванием обезжирить». Странно подумали гуманоиды, но достали обезжириватель и стали ждать Минга. Когда тот опять пришел, бросили в него сначала обезжириватель, а потом уже слово. То в мановение ока стал ультрамариновым в белую полоску. Засмеялись тогда гуманоиды счастливым гуманоидным смехом, ведь любой маленький гуманоид знает, что установить стабильный физический контакт с гуманоидом ультрамаринового в белую полоску цвета пара пустяков. Быстро установили, подождали для надежности целых десять гектосекунд и отпустили. Минг моментально развоплотился.

Мораль сказки в трагической судьбе гуманоида Минга. Он в общем-то не делал ничего плохого, только совершал бессмысленные акты немотивированного насилия и все. Так же мораль сказки еще и в том, что безграничны возможности бесцветного полихрома. И еще в том, что плачевна судьба фиолетового в серебряных полосах гуманоида под зеленым солнцем. И о том, насколько трудно выживать в современных условиях при отсутствии свежего пива. Нет. Стоп. Это из другой сказки. С этой кажется все. Сказочник удаляется в сторону. В сторону… В общем в другую сторону. Конец.