В эти дни всё покрывается настолько густым туманом, что и не разглядеть того самого главного, да несказуемого, что связывает. И вот кажется, что нет ничего: ни слов общих, ни снов, ни мультфильмов, ни музык, ни книг.

     — Разве бывает такой густой туман?
     — Бывает, в городе вот был недавно, я даже в записи об этом писал…

Детские тряпочки разбросаны, как кусочки отношений: вот и мы, кажись, такие же разные и раскинутые. Я бы не отказался вовсе быть таким, как ты — но только изначально, чтобы таким вот и зародиться на свет. Но что поделаешь, уродился вот таким уж, и ничего — ничего — здесь сделать нельзя. Можно оговориться, что нет ничего неизменяемого, и что можно найти вектор между, и обоим стремиться к нему — но сказка далёкая эта совершенно нереальная, то есть настолько нелепа и не входит ни в какие представления, настолько трудна и далека по времени, что не годится даже для абстрактных утешений.

Не поможет ни смена причёски, ни смена одежды: я всё равно буду вести себя по-прежнему, а не так, как те, кто такое носит. Нельзя переделать саму суть личности — увы или ура — но нельзя. Я бы не прочь был бы не желать секса или желать его только так и тогда, как хочешь ты; но в этом же сам я, Элвин, и это не то чтобы страшно или трудно менять, а просто не имеет смысла само по себе, если в тебе ничего не отзовётся и не дрогнет. Я был бы не прочь любить роскошь и путешествия, но я их не люблю и не очень-то хочу любить.

Я бы не прочь поменять тебя, если бы ты пошла за мной through the cracks and hollows, да ведь ты и не хочешь идти, не признаёшь меня таким, за которым надо идти. И почему — неясно. Я не строил шибко таких вот иллюзий по поводу своей чистоты и продвинутости, ты строила — а я нет; но и никак не считал я отсутствие высшей ступени посвящения препятстивем к тому, чтобы идти самому и вести тебя. А ты морщишься: не твой цвет, не твой аромат; так и я не желаю вести тебя туда, куда у тебя не лежит душа идти. Я не прочь бы быть другим — но я не хочу им стать. Поздно! Всегда поздно! Я никак не совершенство, и не близко к тому, но иду я верно, ну, в общем верно, и в общем менять путь не надо. Так ведь, дело-то, что и ты идёшь тоже верно — так это или не так, можешь решить ты сама; а для меня твой странный путь будет всегда ценим и уважаем — но моим он не станет.

Я пойду на уступки, ты пойдёшь, и каждый компромисс — раздражение для себя, разочарование для другого.

Если что и можно сделать — так это то, чтобы отойдя от личностей, слиться своими «я», не изменяя ни пути двух маленьких людей, ни идеалов, ни понятий. Придёт время — они изменятся может быть, а куда и как изменятся — мы наверняка не можем ни судить ни представлять. Но полжизни скрыто туманом, и сейчас главное — не то, чтобы изменяться, но держаться каждый своего, своего пути, своего идеала: Адам пахал, а Ева пряла. И если вдруг сломается плуг и треснет веретено — будет поглощён Эдем туманом, и не проведёшь бороны веретеном, и не напрядёшь шерсти на плуге, и будут не две половинки, а две полужизни. Держаться своего, беречь друг друга…

Больно, страшно, тяжело.


     день за днём как бусы
     нитку не порвать
     ой, змеи укусы
     ой, обиды благодать

     да печаль не речка — можно переплыть
     заболит сердечко — можно и не жить


Current music: Чёрный Лукич - Можно и не жить