КНК: Вельможи спали с открытыми глазами. Одним было все равно, другие все знали и так. Сильвестр знал, но слушал, не упуская ни слова. Высокий Совет ничего не решает, но оглашенное на Высоком Совете становится законом. Десять лет назад ликтор «перепутал» несколько слов. Этого никто не заметил, и семеро мятежников ушли от наказания. Когда «ошибка» была обнаружена, счастливцы гнали лошадей в сторону границы, выиграв больше суток. С тех пор Его Высокопреосвященство лично присутствовал на заседаниях Совета, а ликторы перестали допускать неточности, и все равно ослаблять вожжи нельзя, особенно теперь.
Войти в столицу было непросто — стражники в шлемах и кирасах придирчиво рассматривали путников. Мелких торговцев и крестьян пропускали, взяв с них и их товаров положенную мзду, а дворянам и серьезным купцам приходилось называть писарям свои имена и цель приезда. Так повелось со времен Франциска Оллара, когда великая Талигойя пала благодаря предательству.
Наследование:
Обычное дело, но Сильвестр взял перо и приписал «узнать подробности», после чего извлек из груды бумаг список тех, кому предстоит отправляться в «загон» этой осенью. Пятьдесят два человека, чуть ли не в два раза больше, чем в прошлом году, и ни одного наследника значительной фамилии, сплошь вторые и третьи сыновья
Суд над госизменниками:
– Который отныне по закону является герцогом. На следующем совете Лучших Людей предстоит решить судьбу майората Эпинэ. Удивительно щекотливое положение. Мы имеем государственного изменника, который не был предан суду, а не будучи осужденным, он не теряет права на титул и майорат
Савиньяков ввел в порядок престолонаследия не Франциск. Они много позже в этот список попали, как и Салина, при Карле Третьем. Там Алонсо подсуетился, подпинываемый видимо Раймондой
– Что ж, – Катарина Ариго оттолкнула книгу, на тонкой шее тревожно сверкнула алая звезда, – я предполагала нечто подобное с того самого мгновения, как к власти в Талиге пришли предательство, глупость и корыстолюбие. Ангелика, Розалин, я не могу вас защитить, но мои молитвы пребудут с вами. Я благодарна тем, кто не покинул меня до сегодняшнего дня, но сейчас прошу меня оставить. Я сама за себя отвечу и перед супругом, и перед палачами, и перед Создателем!
жизни Катарины не грозило ничего, кроме честного палача, иначе представление с Багерлее теряло всякий смысл. Убивать легче во дворце, там внезапную смерть можно свалить на неугодных придворных или на скоротечную лихорадку… Нет, Манрику нужна или казнь, или развод…
То, с каким тщанием Борн скрывал правду о жене, заставило меня глянуть в кодекс и задать пару вопросов мэтру Инголсу. Франциск подбирал себе в помощники умниц, но закладывался на дураков, оттого его законы очень подробны и не допускают двусмысленных толкований. Слова «не подлежат смертной казни» там отсутствуют. Женщин, независимо от их происхождения, в Талиге не вешают, не колесуют, не казнят мечом, топором и дубиной, не подвергают утоплению и удушению, не сжигают, не забивают камнями, не хоронят и не варят заживо, не разрывают при помощи тяглового скота, не расстреливают из луков и арбалетов, не сажают на кол, не сбрасывают со стен и обрывов, ну и так далее. Марагонец перечислил все известные в его время способы казни, не упомянув при этом яд и кинжал, на что, видимо, имел свой резон, только время на месте не стоит. В нашем случае повесят только мужчин, женщины будут расстреляны из мушкетов. Это кодексу Франциска не противоречит.
В случае пресечения рода Олларов по завещанию Франциска королем становится потомок его пасынка актуальный герцог Алва.
В случае доказанного незаконного происхождения наследника или же его недееспособности королем опять-таки становится герцог Алва.
В случае пресечения рода Олларов и пресечения рода Алва королем по рескрипту Карла Второго, становится актуальный герцог Ноймаринен с одновременным возведением в герцогское достоинства главы дома Савиньяк.
В случае пресечения рода Олларов, пресечения рода Алва и рода Ноймаринен королем по рескрипту Карла Второго становится глава дома Савиньяк
И снова Матчасть!
Карлом Вторым определен порядок наследования престола в Талиге.
В случае пресечения династии Олларов - трон переходит к актуальному герцогу Алва.
В случае одновременного пресечения династий Олларов и Алва - к актуальному герцогу Ноймаринен с одновременным возведением в герцогское достоинство актуального графа Савиньяк.
В случае пресечения династии Ноймаринен - к герцогам Савиньяк.
«Я, Эрнани из рода Раканов, король талигойский, готовясь предстать пред Первым судом, сим завещанием объявляю свою последнюю волю.
Исполнителями оной воли назначаю герцога кэналлийского Рамиро Алва и Повелителя Молний герцога Эпинэ. Оба они осведомлены о том, что им завещано свершить, и поклялись исполнить завещанное. Я же принимаю на себя всю ответственность и все грехи, кои свершат мои душеприказчики , исполняя мои распоряжения.
Внешние враги и внутренние недуги подточили Талигойю, и время ее истекло. Принц Эркюль слишком мал, чтобы провести умирающее королевство через Излом. Я не вижу в нем качеств, которые позволили бы ему возродить Талигойю и защитить ее от посягательств подстрекаемых Агарисом Гайифы, Уэрты и северных королевств.
Посему я, Эрнани Одиннадцатый Ракан, перед лицом Создателя и близкой смерти по доброй воле отрекаюсь от талигойской короны за себя, принца Эркюля и его потомство. Я назначаю герцога Алва местоблюстителем трона и вручаю ему свою корону с тем, чтобы он отдал ее Франциску Оллару. Если же Рамиро сочтет, что означенный Франциск не принес Талигойе мира и процветания, я повелеваю Рамиро кэналлийскому свергнуть его и принять корону самому. В знак права Рамиро моим именем сместить недостойного правителя я завещаю ему меч Раканов и повелеваю и молю не вкладывать его в ножны, пока моей земле грозит опасность. Если же герцог Алва погибнет, обязанности местоблюстителя перейдут к герцогу Эпинэ.
Я давно и тяжело болен, моя жизнь лишь отягчит смену династий, но мой дух слаб, и я не могу убить себя сталью, а принять смерть от яда недостойно мужчины и короля. Я прошу герцога Эпинэ о последней услуге, кою друг и верный вассал может оказать умирающему сюзерену. В моей исповеди, которую я вручу герцогу Эпинэ для передачи епископу Кабитэлскому Ариану, я каюсь в грехе самоубийства и принимаю его тяжесть на свою душу.
Я прошу герцога Эпинэ, герцога Алва и Преосвященного Ариана держать подлинные обстоятельства моей смерти в тайне, дабы не легли они тяжким грузом на плечи принца Эркюля, королевы Бланш и всех, кто любил меня.
Герцог Придд силой и хитростью принудил своего короля вручить ему регентство, что является величайшим преступлением против короны и Создателя и карается смертью. Я завещаю герцогу Алва или же герцогу Эпинэ покарать преступника, но оградить от позора его семейство.
Во всем же остальном полагаюсь на честь, силу и разум моих душеприказчиков.
Создатель, храни Талигойю и ее нового короля.
Эрнани Ракан.
2 день Осеннего Ветра 399 года первого круга Молний».
«Я, Франциск Оллар, милостью и волей святого Адриана король Талига, объявляю свою последнюю волю.
Я полон любви к своему единственному сыну Октавию, но сердце короля принадлежит его стране. Октавий вырос достойным и добрым человеком, но он не способен принять на себя бремя власти. Я, как глава церкви и как король, называю имя своего наследника.
Это герцог Рамиро Алва-младший, сын моей возлюбленной супруги Октавии и моего незабвенного друга Рамиро Алва, отдавшего жизнь за короля и Талиг.
Я не сомневаюсь в любви Рамиро к своему единоутробному брату и с легкостью доверяю ему заботу об Октавии и его потомстве.
Теперь Ричард жалел, что не побывал в Доре при Олларах и не может сравнить прежнее место боли и позора с местом праздника. Три века за этими стенами отверженные дожидались приговора, уходили на галеры и в торские копи. Здесь вешали, клеймили, рубили головы, руки, языки тем, кто шел против узурпаторов и ставил свободу превыше страха перед несправедливыми законами. Победа Раканов принесла конец и старой Доре.
Совет Провинций - Созданный при Эрнани Святом и постепенно сошедший на нет совещательный орган при особе Императора, куда входили наиболее значимые ординары – дворяне, чей род не восходил к Высоким Домам
Кодекс Доминика: – Мы желаем знать, – сюзерен успел стать лицом к окну, – что означает выбор между мечом и ядом.
– Это считалось более почетным, – барон явно не понимал, о чем идет речь, – эорий в присутствии свидетелей бросался на собственный меч.
– А если он не выбирал ничего? – продолжал расспрашивать Альдо. – Мы не желаем неожиданностей.
– Такое было только раз, – Кракл сосредоточенно свел брови, – только раз…
– Сициний Батиат в 15 году Круга Волн, – подсказал Фанч-Джаррик. – Он испугался, и Манлий Ферра довел казнь до конца. Тогда же в кодекс Доминика вписали, что эорий, отказавшийся от права на смерть от собственной руки, умирает от чужой. В некотором смысле это стало возвращением к более ранним законам, когда род смерти соотносился с Домом, из которого вышел обвиняемый. Преступники из Дома Волн подлежали отравлению, преступников из Дома Ветра пронзали стрелами, вассалов Молний казнили мечом, а Скал – копьем.
– Иными словами, во время действия кодекса обмануть правосудие пытался только Батиат?
– Во время царствования Эрнани Святого, – торопливо уточнил Кракл. – Но позже преступников все чаще казнили сначала гимнеты, а потом – палачи. Последним, пожелавшим умереть от собственной руки, был… был…
– Альбин Гариани, осужденный в 202 году Круга Волн, – не ударил в грязь лицом чиновник. – Казнь пришлось отменить до решения Эсперадора, так как конклав к тому времени объявил самоубийство грехом.
По законам анаксии измена – преступление против государства. В раннеимперские времена туда же подогнали преступления против императора, но императора действующего
– Чем нелепее обвинения, тем труднее с ними спорить. – Левий принялся неторопливо задергивать портьеры – медленно, словно не желая поворачиваться к собеседнику лицом. – Поверьте кардиналу, мои предшественники отправили на костер и в мертвые озера тысячи. Большинство обвинений были еще глупее
Видите ли, нар-шад Шауллах убил льва. Черного. А нар-шад-ар-марим Астаррах поднял алые паруса. Гайифа и Бордон ждут цветения миндаля и гостей из-за моря. Им не до талигойских яблонь.
– Шады вступают в войну? – не поверил своим ушам Робер. – На чужом берегу?!
Суд над Алвой:
– Зато мне есть. – Ворон был спокоен, единственный спокойный человек во взбаламученном зале. – Мэтр, как юрист, вы должны понять, что прошение подразумевает признание за тем, кому оно направлено, судейских и королевских полномочий. Я таковых за присутствующим здесь странно одетым молодым человеком и его приятелями не признаю. И я имею обыкновение отвечать за свои поступки лично.
– Более того, – уточнил Ворон, – я согласен на гальтарскую процедуру со всеми ее кульбитами. Мы ведь судимся по допотопным кодексам, не так ли?
– Да, – торжествующе подтвердил гуэций, – суд исходит из приоритета кодекса Эридани за исключением пунктов, под которые подпадают обвинения, невозможные в Золотой Империи.
– Но, – поднял руку прокурор, – процедура принятия и исполнения приговора, а также его обжалования в полном объеме соответствует прецедентам, имевшим место во времена царствования Эрнани Святого.
Обвинения:
- нападение на Альдо - (убрали из обвинений)
Дик заступился: – Ты говорил, что даже Ворон не должен отвечать за то, чего не совершал...
...– Альдо, – выдохнул Дикон, отгоняя видение лесной речушки и летящего через нее Моро, – до Люра добраться было труднее… Если б в роще был Алва, он бы… взялся за саблю.
- убийство Люра и 16 солдат +
- Вараста + (убрали из обвинений из-за послов)
Изымите из обвинительного акта все, что касается Сагранской войны и восстаний, нам не нужны дриксенские и каданские протесты.
- Октавианская ночь +
- убийство Карлиона +
- Дора -
– …Жажда убийства, которой одержим подсудимый, неоднократно толкала его на немыслимую жестокость, – строго объявил Джаррик. – Первым преступлением, совершенным герцогом Алва, преступлением, с которого началась его черная дорога, стало убийство его непосредственного воинского начальника генерала Карлиона. Завершила же кровавую дорогу резня, случившаяся в восьмой день Осенних Волн минувшего года, когда Рокэ Алва собственноручно убил находящегося при исполнении своих обязанностей маршала Талигойи Симона Люра графа Килеан-ур-Ломбаха, а с ним пятерых офицеров и одиннадцать солдат его величества Альдо Первого, исполнявших свой долг.
– В начале минувшего года подсудимый вступил в преступный сговор с ныне покойным Квентином Дораком, незаконно и богохульственно присвоившим себе титул кардинала Талигойского. Начавшаяся с детоубийства так называемая Октавианская ночь унесла множество жизней. Святой Оноре умолял герцога Алва остановить резню, но ответом ему был смех. Алва бездействовал, пока гибли невинные, когда же план Дорака был выполнен, обвиняемый своими руками уничтожил главного свидетеля – лжеепископа Авнира, оборвав тем самым нити, ведущие к Дораку.
– …подводя итог, обвинение полагает доказанной вину герцога Алва в намеренном, неоднократном публичном оскорблении дома Раканов и его величества лично, множественных убийствах талигойских подданных, в том числе офицеров и солдат, исполнявших свой долг, подстрекательстве к убийствам, неповиновении короне и иных преступлениях, а также в злоупотреблении властью, присвоении чужого имущества и преступном бездействии.