— Ричард, ты спишь?
— Паоло?!
— Ты не против?
Еще бы Дик был против! Паоло оказался хорошим парнем, и потом эта ночь… Она никогда не кончится!
— Я рад, заходи, садись.
— Некогда, мне нужно срочно ехать, но я должен тебе кое-что сказать. Это старое. Очень старое, но оно принадлежит тебе.
— Ты уезжаешь? — Дикон ничего не понимал. — С кем, куда?
— Так получилось, — улыбнулся кэналлиец, — запомни: «Их четверо. Всегда четверо. Навечно четверо, но сердце должно быть одно. Сердце Зверя, глядящего в Закат».
— Кого?
— Не нужно ничего объяснять. — Отец Герман все в той же черной одежде стоял в дверях. — Рэй Кальявэра, пора. Следуйте за мной.
Кэналлиец быстро глянул на Дика — он хотел что-то сказать, но олларианец не дал ему такой возможности. Под немигающим взглядом священника Паоло наклонил в знак прощания голову и вышел, клирик последовал за ним, но на пороге оглянулся.
— Лучшее всего, тан Окделл, если вы ляжете спать и все забудете. Вы ничего не видели, ничего не слышали, ничего не знаете! И во имя Четверых будьте осторожны. Прощайте. Постарайтесь понять, что нет ничего тише крика и туманней очевидности. Если вы это уразумеете, возможно, вам удастся спасти хоть что-то. Или спастись самому.
КНК: Совсем новые бревна и доски сгнили и почернели, крыша местами обвалилась, осклизлые стропила поросли ядовито-зеленой плесенью, пол рассыпался в труху, а на рыхлой земле виднелся отпечаток конского копыта с подковой без единого гвоздя.
— Кладбищенская лошадь, — взвизгнула сунувшаяся за Луизой Тессина, — кладбищенская лошадь! Священник! Где священник?!
— Дура! — огрызнулась Луиза, не в силах оторвать взгляда от страшного следа. Единственного! Кладбищенская лошадь оставляет только один след, это знают все. Конюшню придется сжечь, это ясно… Побледневшая капитанша, отпихнув приятельницу, рванулась к дому.
Дениза сразу сообразила про свечи и заговор, натащила антивыходцевых трав, рябину и осоку:
ОВДВ: – Именем Четверых, – вопль ворвавшейся кормилицы разогнал жуткую звенящую тишину, – убирайся, откуда пришел. Четыре молнии тебе в рыло, четыре ветра в зад, башкой тебя о четыре скалы, и четырьмя волнами сверху! А ну, сударыня, брысь!
Луиза торопливо отступила, давая дорогу Денизе. Та выскочила из прихожей и тотчас вернулась, таща четыре свечи. Арамона прорычал что-то непонятное, злое, древнее, как сама смерть. Кормилица, не глядя на рвущееся в дом чудовище, все еще похожее на исчезнувшего Арнольда, сунула по свече Луизе, Селине и Герарду и высекла огонь.
– А ну, давайте, – женщина подняла свечу и забормотала: – Пусть Четыре Волны смоют Зло, сколько б его ни было. Уходи!
– Пусть Четыре Ветра развеют тучи, сколько б их ни было, – прошептала Селина, поднимая свой огонек. – Уходи!
– Пусть Четыре Молнии падут четырьмя мечами на головы врагов, сколько б их ни было, – твердо произнесла Луиза. – Уходи! – Оказывается, она помнит эти слова, всегда помнила.
– Пусть Четыре Скалы защитят от чужих стрел, сколько б их ни было, – выкрикнул Герард. Свеча в руке мальчика казалась кинжалом.
– Убрался… Хорошо, я над входом рябины натыкала, да и вы его не пустили…
– Я открыла…
– Открыть-то вы открыли, но по имени не позвали, а им без зова никак не войти.
– Куда ему деваться, – сплюнула кормилица, – будет таскаться, пока своего не добьется или пока срок ему не выйдет. Он четыре раза по четыре заявится, да и отстанет, ежели ему ничего не обломится.
– А уехать? В Олларию?
– Выходцу что Оллария, что Кошоне – все едино! Он за вами приходил. Выходцы, они всегда так – норовят всех сродственников кровных да полюбовников за собой утянуть. А Леворукий-то и рад! Да вы вставайте, сударыня, чего на полу сидеть-то… Сегодня он не придет…
– Ты помрешь, если его впустишь и позволишь себя поцеловать, – рявкнула Дениза. – Надо будет за осокой сходить, осока – она от выходцев хорошо помогает… Раньше я не знала, от чего беречься, теперь мы его, голубчика, ущучим. Только вот чего! Как он припрется, всем надо в одной комнате собраться, запалить четыре свечи и не слушать, что бы он ни вопил. Покричит, повоет да и уйдет. Нет у него такой власти – без спросу в дом входить!
– Дениза, что делать с комнатой?
– Запереть. Завтра я наберу осоки и все ею забросаю. А сейчас поставим четыре свечки и пойдем, негоже гнилью этой дышать… Ох, Четверо Заступников, оберегите и сохраните! Вот беда-то!
ВК: выходцы тепла не несут с собой тления. Как правило, они обладают сильной волей и любовь в них сильнее ненависти и желания отомстить. Они способны к самостоятельным действиям, обычно защищая кого-то (что-то), что им было дорого при жизни. https://vk.com/wall-202365035_409?reply=450&thread=434
Кто это? Где? Где небо, где луна, где она сама? Холодно, надо идти, пока не ушла луна. Ночь Луны не терпит лжи, за все надо платить, но как же страшно, а Енниоль ушел. Ушел и оставил ставшую Залогом за свое и за чужое… Она должна, она согласилась, но ведь глупая не знала, как это больно!
– Выходит, смерть в самом деле слепа. Досадно, но через свою, не вредившую тебе кровь ты не переступишь! Мелания, назад! За меня!..
…Она вернулась! Она стоит на снегу за плечом Повелевающего Волнами, и он сжимает локоть недостойной. Его вторая рука вытянута, темные блестящие капли падают вниз. Красное на розовом… Луна утолит свой голод.
– Клянусь кровью: перед тобой – девушка.
– Ты первый Придд, что верен сюзерену. – Синяя пустота, как можно в нее смотреть?! – Жаль, твой король не стоит твоей верности.
– Ни один Придд не служил потомкам Бланш, но эта девушка под моей защитой. Это просьба Робера Эпинэ. Вы его тоже забыли?
– Выходцы приходят за теми, кто лишил их жизни, а также за кровными родственниками, супругами и сожителями. – Бергер говорил о привычках нечисти, словно о диспозициях вражеских армий. – Непричастные их просто не видят, они не могут лишиться рассудка.
– Однако лишились. – Герцог Ноймаринен, не выпуская кружки, пустился в привычный путь. – Алва дал Герарду Арамоне новое имя, а герцог Придд столкнулся с выходцем, который искал своего убийцу, но был обманут гоганским заклятием…