И не потому я так жду воскресенья, что безумно скучаю именно по тебе, а все оттого, что вчера сидела напротив такого хорошего, такого умного, и трепались мы на тему каких-то маргинальных философов века девятнадцатого, и о музыке-книгах, и о том, что я не знала до, а это всегда лучше всего - но я сидела, смотрела и не чувствовала ни-че-го, и от этого становилось мутно и смутно, как будто снова проваливаешься в это бесчувствие, когда полмира в оттенках серого, когда кого-то много, но все это неважно, потому что, даже если бы не было ни души, вряд ли бы поцарапало; потому что как будто опять в ушах фразы про emotionally challenged (это я) и про чьи-то по этому поводу переживания.
а с тобой мне по крайней мере тепло, и всегда лучше с, чем без, и постоянно хочется прикоснуться, ткнуться в плечо и сидеть-молчать хоть бы и часами.
грустно и нежно.

Я знаю, что правду она не просто не ставит ни во что, а даже в чем-то боится - как будто то, что все будут точно знать, что она делала в определенный момент времени, с кем встречалась и где была, оставит ее совершенно беззащитной перед внешним миром. В итоге всем и каждому вручаются разные версии происходившего. Как-то мы спорили, сколько так можно выдержать, ни разу не запутавшись и ухитрившись удержать людей от сверки карт. Она уверяла, что если все сделать грамотно, то никто ничего и не заподозрит, но на вопрос "а зачем?" так ничего и не ответила.

опять длинно