Вы знаете зиму? Такую белую, такую таинственную, открывающую свои богатства под галогенным фонарём, лютой стужей стерилизующей землю, воздух и пейзажи? Кажется, будто не может быть ничего живого здесь же, летом, кажется, будто и лета не может быть в этом царстве снега и мороза.

Вы знаете лето? Такое выжженое солнцем, знойное, с пожухлыми красками и покоричневевшей зеленью, где есть место только ослепительно-белому небу и солнечным зайчикам на асфальте? Кажется, будто и не может быть холода, не бывает снега в этом царстве беспощадного солнца.

И кажется, будто их две: две природы, две погоды, и трудно взглянуть на год целиком, и обнаружить, что природа одна, единая в двух лицах.

Когда я все эти десять лет с тоской смотрел на осеннее небо, уходящая за левый берег, мне казалось, что где-то там хрустальный дворец в жёлтом городе вечного сентября, и там живёт моя муза, моя вечная небесная подружка, шлёт мне приветы, которые очень трудно выразить музыкой и писаниной. Но я пытался. А вдруг она не там была всё это время, вдруг их тоже две, и внизу, под хрустальным дворцом — проспект, названный в честь великого мыслителя пролетариата, и станция метро, названная в честь неизвестного студента. И это только я не могу совместить их в одну: ведь как может быть одновременно и то и это?

Смотрю из окна на размалёванное акварелью небо и уверенное мартовское солнце, а внизу капает с крыши на парапет балкона, и это так красиво, что я бы наверное мог вечно смотреть на эти капли. И я буду, и снова и снова я буду возвращаться в этот день, ведь я живу прошлым, и капли эти будут вечно слетать с крыши, и в них вечно будет отражаться заходящее весеннее солнце.