Айнсмеллер: Мой герцог, – цивильный комендант Кабитэлы Уолтер Айнсмеллер в окружении стражников стоял у калитки, влажно блестя черными глазами, – что случилось? Вы попали в засаду?
Раньше красавчик-ординар мучил любовниц и собак, потом не угадал с дамой и оказался в Багерлее.
– О нет, мой друг, – черные усы шевельнулись, сверкнули белоснежные зубы. –
– Да, пусть идет сам, – прошептал Айнсмеллер, облизнув губу. – Медленно идет.
Потом Айнсмеллер убрал желтый платок и вынул черный с алой монограммой. Эпинэ почувствовал запах лилий и еще чего-то, похожего на мускус.
Появился Айнсмеллер, спокойный, довольный, сытый, замурлыкал о мятежниках, облавах, заложниках.
– Отнюдь нет, – Айнсмеллер поджал красные губы.
Так пахли полусгнившие лилии в разгромленном храме, – как же тогда смеялся Айнсмеллер, смеялся и облизывал красные, влажные губы...
– Монсеньор, какой прекрасный день. – Красавчик Айнсмеллер успел вырядиться в белое, с его-то привычками! Ублюдку надо в бордовое замотаться, чтоб кровищи видно не было. И маску кожаную напялить
Удо Борн:
Щека Удо дернулась. До гибели Рихарда этого не было. Свежеиспеченный граф Гонт растерянно взглянул на протянутую ему руку, темно-серые глаза блеснули. Слезы или нечто бо́льшее?
Адуаны: Один — явный северянин, безбровый, с носом-картошкой и маленькими голубыми глазками, второй — носатый и чернобровый, похожий на галку.
Бакна: Знаменитый старейшина бакранов оказался худым невысоким стариком в платье из козьей шерсти, перепоясанном сплетенным из кожи поясом и в кожаных сапогах без каблуков.
Катершванцы: вышел в коридор, чуть не налетев на двоих здоровенных белобрысых парней, похожих друг на друга, как горошины из одного стручка.
— Мы есть твои друзья, — голубые глаза Йоганна смотрели укоризненно, — а ты есть очень плохой врун. Ты уехал с одним лицом, а приехал с другим.
Унары в целом, причем Дик втихаря вовсю их разглядывает: Дикон и братцы Катершванцы, с которыми он еще «не был знаком», чинно заняли указанные им места, украдкой разглядывая тех, кто пришел раньше.
Напротив Дика вертелся на стуле смуглый, черноглазый юноша. Ричард еще не видел кэналлийцев, но был готов поклясться, что непоседа — южанин. Рядом разглядывал свои руки молодой человек с безупречным лицом, скорее всего, наследник дома Приддов, на которого опасливо косился прыщавый курносый парень с острым кадыком. Рассмотреть остальных Дикон не успел, так как появился капитан Арамона.
Бакранка: Две постарше и одна совсем молоденькая в черной юбке с алой каймой по подолу. Голову бакранки охватывала вышитая лента, из-под которой на спину падали темные волосы, такие густые, что с успехом могли бы заменить плащ.
На выезде из деревни Ричард увидел давешнюю девушку. Ленты на голове у нее не было, но Дик сразу понял, что это она. Бакранка стояла на каменной ограде, ее волосы были заплетены в косу и обернуты вокруг головы, а шея обнажена так, что виднелись ключицы.
Боня:Бонифаций поднял седеющую бровь.
Ги: Заскрипели ступеньки, и на пороге возник Ги Ариго. Чтобы он ни чувствовал на самом деле, на красивых губах играла самая приятная из возможных улыбок.
Салиган:
Величайший неряха прежнего и нового дворов
– Я гаденышей за хорну чую. – Ваннина сделала книксен полковнику. – Вот хоть господина Салигана взять… Вроде маркиз, а об обхождении никакого понятия! Ни одеться тебе, ни помыться. Какой он кавалер, когда ровно из хлева вылез, а туда же, на госпожу глаз положил, только госпожа баронесса грязи не любят, госпожа к чистоте привыкли. Уж если они кавалера привечают, то у него все на месте – и обхождение, и личико, и одет как положено, да монсеньор и сами знают…
ех, кто его волок, данарий так и не разглядел, сосредоточившись на Салигане, из вонючки ставшего маркизом, господином и ходячим солнцем свободы. Отпусти они сейчас пленника, тот первым бы делом припал к сали
Салиган осклабился и небрежно смахнул с вишневого бархата перхотинки. Волосы маркиза последний раз вкушали воду и мыло чуть ли не при Франциске Великом, но их обладателя это не смущало. Робера тоже – лучше заношенный шейный платок, чем испакощенная совесть, впрочем, совести у Раймона Салигана тоже не наблюдалось.
Граф Гонт говорит загадками, – Капуль-Гизайль поправил хризантему на платье жены, – но, Раймон, вам и впрямь следовало бы сменить кружева и привести в порядок прическу. – Так я и знал, – закатил глаза Салиган. – Что ж, если я стану королем, я вымою волосы. В день коронации. Клянусь честью.
– А надо? – вяло полюбопытствовал Алва. – Что ж, извольте. Господин Салиган, что сказал посол Гайифы господин Маркос Гамбрин, узнав о планах Его Высокопреосвященства?
– Я не понимаю, о чем речь, – отрезал Салиган. – Причем здесь посол?
– Это потеря памяти! – Голос даже не безразличный, пустой. Так люди не разговаривают, вернее, так не разговаривают с людьми. – Прискорбно, но бывает. Что ж, вопросов к господину Салигану у меня больше нет. Выражаю свои соболезнования господину Маркосу Гамбрину, более десяти лет оплачивающему услуги беспамятного шпиона.
К вечеру священник не вернулся. Он вообще не вернулся. Через неделю в Лаик прибыл новый клирик, отец Ионас. Пожилой, сутулый и лысый, он ничем не напоминал утонченного отца Германа
Оказывается, в комнате, кроме Арамоны и множества портретов олларских выродков, был еще и капеллан. Невысокий, изящный человек в черном сидел у окна, Дик его сразу и не заметил.
– Кахаэтис фалинхоэ, – уточнил отец Герман, кладя узкую руку на плечо Паоло. – Противоядие неизвестно, но у такой смерти есть свои преимущества
Вскинутая рука, красивое, еще молодое лицо залито кровью. Супре! Герман Супре и унар Паоло, которых все-таки убили
Олларианец улыбнулся и что-то сказал. Она не услышала, хотя видела, как шевельнулись красивые губы
Карлионы:
– Если мы не начнем тренировки прямо сейчас, – не согласился Рокслей, – мы неминуемо сядем в лужу. Кроме Валентина, разумеется. И еще Карлионов, если они приедут. Уж они-то в делах этикета не ошибутся
Первым, кто попался Ричарду на глаза, был двоюродный дядюшка Ангерран, лишь вчера вернувшийся из Пуэна. Родич говорил о погоде, коронации и отобранных Дораками родовых владениях, но его глаза не отрывались от лица юноши
Марианна:
Знаете, мой друг, госпожа баронесса действительно родилась в птичнике или чтото вроде того, – с каким-то удивлением пробормотал Салиган, – но как хороша! А вот мы с вами, хочешь не хочешь, женимся на каких-нибудь снулых породистых девицах. Нет, мой друг, совершенства в этом мире
– И не будете, – маркиз заржал еще раз, – а линарцев Марианне преподнес граф Савиньяк. Увы, красавчику пришлось отправляться в Надор, и к баронессе зачастил граф Рокслей. Ныне опять-таки покойный, так что у вас есть шанс
Феншо:
Граф Феншо… Дядя Оскара… Сможет ли он сохранить беспристрастность и что станут говорить? Желающие увидеть в правосудии месть найдутся всегда.
– О персоне графа Феншо, прослужившего под началом моего отца более шести лет, я знаю весьма немного, я не интересовался судопроизводством. Поклясться же в том, что у меня нет тайн от герцога Окделла, не могу, они есть. Подозреваю, что это взаимно, но позволю себе вернуться к обвинению.
Штанцлер: – А он шляпник? – растерянно переспросил Ричард. – Это точно?
– Завещание Гонта, где он благословляет своего сына Оскара, подлинное. Якобы исповедь слуги, вывезшего младенца в Дриксен, – брехня, хоть и ловко слепленная. Бумага старая, слова в порядке, но письму и полусотни лет не наберется. Я завещание Бланш вдоль и поперек знаю, королева писала лучшими чернилами, а они выцвели и позеленели. Ты веришь, что у простолюдина в Эзелхард письменные принадлежности были лучше?
– Нет, – вздохнул Ричард, – но… эр Август мог не знать, что его отец или дед…
– Штанцлер не эр, – отрезал Альдо, – а потомок проходимцев и сам проходимец. Говоря по чести, твоего приятеля за все его подвиги следует вздернуть, и я бы это сделал, но эориям полезно посмотреть, как самозванец полезет на террасу Мечей. Августу предстоит путь в Гальтару, а пока пусть думает, что его в Багерлее Эпинэ держит…
– Мой покойный отец длительное время был супремом. – Вежливость Спрута сама по себе была оскорблением. – Он говорил, что Инголс берет самые безнадежные дела и самую высокую плату. Два года назад по настоянию отца у мэтра отобрали мантию, но тот с помощью Манриков ее вернул. Нашей семье ссора обошлась очень дорого.
Надора и Окделлов тред
[Print] 1 2
Капитан Рут