История начинается с изуродованного истерзанного тела, а ещё с того, что новоназначенный Кейн становится свидетелем покушения на шерифа Дженну Алтон с последующим взаимным подозрением (уж больно странное покушение – во-первых, и как-то внезапно этот Кейн оказался на месте покушения – во-вторых).
Это история маленького городка, где все друг друга знают, но знают именно так, как знают люди друг друга в маленьких городках в триллерах. Так что в положенное время из шкафов начинают вываливаться скелеты (иногда буквально). В остальные же моменты у горожан (включая шерифа, которая тоже – горожанка) уровень слепоты и фасеточности восприятия зашкаливает. Реально, они умудряются развидеть всё, что встречается на пути.
Название книги – тот ещё спойлер (ибо, будем честны, просто влёт обозначает круг потенциальных подозреваемых). За этот косяк хорошо бы настучать по кумполу причастным. Стоило ли гоняться за ярким названием. У автора всё гораздо скромнее (Don't Tell a Soul).
Детектив – это очень типичная история, единственным развлечением для читателя в которой могут быть ранчо и жизнь на них. Но этой самой фермерской жизни тут настолько мало, что она едва ли будет вишенкой на тортике. Так что это будет вялотекущее расследование, какие-то чисто полицейские дрязги (основанные, в основном, на взаимном недоверии коллег), поскольку серию писала дама, тут будут отношенческие загогулины уровня «она посмотрела – он посмотрел вослед» (тоже довольно вялые) и горка трупов.
В целом, это хоть и типично, но неплохо. В каждой книге серии есть своя отдельная криминальная история, и помимо этого наличествует сквозная линия в серии, которая не касается конкретных дел, но уходит корнями в прошлое персонажей и плавно перетекает из книги в книгу. Впрочем, она развивается настолько неспешно, что принимать её в расчет не приходится. Вообще, у меня сложилось по первым двум книгам впечатление, что автор придумала эту интригу, но как развивать поначалу не очень понимала, поэтому намёки на страшную тайну есть, а ни особого развития этих намёков, ни самой тайны нет.
Что касается увлекательности, то эта серия будет тем увлекательнее, чем меньше читатель был до этого погружен в триллеры подобного толка. Само по себе, в отрыве от читательского прошлого, «Кровавое ранчо» неплохо. Такой добротный середняк, в котором нет откровенно раздражающих линий, есть стандартный набор штампов и наличествуют обычные косяки, странные диалоги, истеричные вкрапления, щепотка феминизма, но всё это не более вопиюще, чем в сотне других подобных историй. Такой… детективный ширпотреб.
Но если читатель уже читал десяток-другой современных детективов-триллеров, то, конечно, может быть чуть более вторично, шаблонно и предсказуемо.
И спойлер же!

На этот раз в городке произойдут ритуальные убийства девочек, и расследование будет крутиться вокруг поиска маньяка. Сквозная линия, которая касается прошлого Дженны и Дэвида, будет развиваться примерно никак, поэтому её можно вынести за скобки.
Расследование местами было более интересным, чем в первой книге. Оно и развивалось чуть задорнее, и какие-то детали были, ну хоть немного похожи на авторские находки, но вместе с тем, история несколько просела в логике поведения персонажей.
Причем, это касалось и действий полицейских, которые местами были очень странны в поиске баланса между «вести расследование» и «не наговорить лишнего жертвам, или потенциальным жертвам, или широкой общественности», и действий той самой широкой общественности. Полиция старательно закрывала глаза на какие-то очень явные моменты, играясь при этом в то, во что играться было интересно: тот случай, когда полиция всю дорогу искала, где фонари ярче, а не там, где потерялся ключ. Горожане, в свою очередь, были местами настолько беспечны, что действия их были весьма необдуманными. Поэтому оставалось только удивляться, это автор натягивал сову на глобус или реально люди могут быть настолько глупыми.
Финал в части полицейского расследования, как по мне, был полным провалом. Если полиция серыми клеточками так и не смогла осилить вычисление убийцы, а убийца откровенно начал загонять полицию в угол, то вывод - полицейские стратили, а маньяк всех переиграл.
В целом, как «среднее по палате» - норм, но не шедевр.

Я была предвзята к этой книге с самого начала, потому что завязка «Переговорщик спасает суицидника, и посмотрите, как она талантливо это делает» мне встречалась в детективах подобного толка уже несколько раз. Списано это из соответствующих пособий и подобное - очень посредственный способ показать, насколько талантлива Эбби Маллен, как специалист. Тем более, если дальше по тексту в каждый момент, связанный с исполнением Эбби её профессиональных (и околопрофессиональных) функций, автор старательно про это напоминает, буквально тыкая читателя носом в мысль «Эбби – переговорщик каких свет не видывал» (даже провалы у неё талантливые!).
Эбби (ну, точнее, Омер) при этом раз из разу демонстрирует одни и те же техники, что, с одной стороны, так себе профессионализм, с другой - к третьему повтору становится невыносимо скучно.

Ну, и дальше я тоже скрипела зубами, потому что Эбби, конечно же будет «проблемным» полицейским со сложным жизненным опытом, проблемами с бывшим мужем и с очень условно проработанными травмами (много вопросов на этом месте).

Сама история начинается, как история похищения ребенка. Мальчик не только брат известной блогерки, но и сын а) подруги детства самой Эбби (и практически сестры по несчастью) и тут бы возникнуть вопросу про допустимость ведения расследования при таких вот личных связях, но почему-то вопрос этичности ни разу не поднялся за всё время (при этом в схожей ситуации во второй книге он таки будет поднят); и б) сын сектантов.
Подруге детства с двумя детьми (одного из которых и украли, а вторая – та самая блогерка) удалось выйти из секты, а вот отец детей остался там, потому что коготки увязли по самую шейку.
Вот, между блогерством и сектантством будет метаться расследование, и так или иначе параллель между «гибельным влиянием» соцсетей и тоталитарной идеологии будет проведена.

Собственно, это и есть то, что очень неплохо получилось в книге. Мне не очень понравилось, как автор раскрывал характеры персонажей (довольно плоско, прямолинейно и скучно), сюжет тоже не особо блистал свежестью (и это печально отдельно, потому что за развитием каких-то смежных второстепенных линий следить было значительно интереснее, чем за основными), но вот явления Майк Омер описывал неплохо. Поэтому даже несмотря на довольно избитые темы (и про инфлюэнсеров, и про секты достаточно детективов, чтобы сравнивать), Омеру получилось именно эти линии как-то вытянуть.

В конце книги будет клиффхэнгер, который станет мостиком во вторую книгу трилогии. В результате, по ощущениям, первая книга цикла - это такое долгое «вступление» и мощный «разогрев». Потому что обе следующие книги оказались и сильнее, и интереснее.

Тема сект продолжает развиваться. Скорее всего, это обусловлено выбранным главным персонажем – самой Эбби и историей её непростого травматичного детского опыта. Во второй книге тема сект уходит из сферы официального расследования в сферу «личного». Теперь детство Эбби, в целом, и сектантство, в частности, станут поводами для выяснения отношений с дочерью, со своим прошлым и двигателями сюжета.

Это – неплохо, и я охотно верю в то, что каждому человеку очень важно иметь представление о своих корнях. Особенно ярко это может проявляться в подростковом возрасте – именно там начинают дети искать точки опоры, выстраивая свою идентичность. И семейная история становится фундаментом личности, после её переосмысления. Поэтому это может оказаться важным для ребенка. Для взрослого человека не менее важным ощущать себя целостным, без «белых пятен» в биографии. Поэтому стремление Эбби расставить для себя точки над i мне тоже понятно.
С другой стороны, конфликт поколений Майк Омер выстроил несколько натужно, поэтому он получился не столько драматичным, сколько «высосанным из пальца». А сюжетный поворот «ребенок ссорится с родителем / в минуту опасности осознаёт, что родитель – это его всё / в финале все мирятся и рыдают друг у друга на плечах» с вариациями – настолько отъявленная попса, что, право слово, даже немного неловко. Без натужной драмы и прочих довольно дешевых фишек «я веду себя как мама», эта история ничего бы не потеряла.
Вот не знаю, но почему-то авторы иногда (часто) пишут свои книги, как впервые в жизни. Будто и не было до них целых пластов литературы или будто читатель ничего кроме данной книги не читал. Такая себе ориентация на невзыскательного и лояльного потребителя.

Помимо сект во второй части будет активно раскрываться тема существования конспирологических сообществ и болезненно-параноидальная атмосфера их существования. И тема эта будет круто замешана на захвате заложников, ибо надо же оправдать присутствие в ней переговорщика Эбби)))
Захват заложников у Майка Омера получился странный, как будто театральный, но как раз к этому у меня меньше всего претензий. Он случился по принципу «мы хотели, как лучше, а получилось как всегда», хотя нелепость происходящего вначале несколько обескураживает, потому что накрутившие себя параноики на ровном месте сочинили трагедию, которая постепенно начала приобретать гигантский размах. И речь идет не про количество жертв – тут не будет мясорубки и горы трупов, но про переход от «мы идем причинять добро» к «мы случайно, мы не хотели».
Что хорошо: используя довольно простецкие ингредиенты (включая сюжетную линию с Эбби и дочкой) Майку Омеру удается страница за страницей из банальной непотребщины сварганить вполне годный салат. Собственно, в этой книге появляется тот самый Омер, который мне понравился по трилогии с продолжениями о Зои Бентли.
Он начинает наматывать ниточки на костяк повествования, добавлять какие-то нюансы, и сказанное вскользь слово там, пара фраз здесь, появляющиеся новые сведения и герои, Эбби начинает наконец-то шевелиться – и уже блюдо становится не таким и пресным.
Ну, и отличный финал!

И поскольку это – последняя часть, то вся история вокруг секты и её главы (по совместительству отца Эбби) будет зафиналена. Зафиналена неплохо, логично, динамично и триллер получился очень достойный. Тут и преследования, и внутрянка жизни секты, и расследование – вот, всё неплохо, разве что мне читать про, собственно, жизнь внутри секты было тяжело: манипуляции, абьюз, тотальная духота. Жаловаться грешно, потому что весь цикл про Эбби Маллен пронизан насквозь сектантсткой темой, которая и предполагает вот это вот всё, если написана достойно. А она написана достойно. Во всяком случае токсичную атмосферу тоталитарного кошмара Майку Омеру получилось передать доходчиво, как буквально по шагам: методы вербовки новых членов и прочие моменты существования подобных группировок, включая разделение с родными и друзьями, лишение человека сна и прочие «задорные» вещи. Так что кого интересует тема сект – добро пожаловать.

Что мне не понравилось абсолютно – это всё, что касается взаимодействия спецслужб. Последняя часть трилогии – это кроссовер с циклом про Зои Бентли, поэтому тут будет помимо самого расследования ещё и конкуренция, местами очень склочная, между Зои и Эбби. Просто две торговки на базаре, а не служители правопорядка.

К концу Майк Омер попытался слепить из этих отношений что-то удобоваримое, но всё равно Зои Бентли в книге выглядит мерзкой бабёнкой, глуповатой и некомпетентной. И на фоне этого «плохого полицейского Зои» Эбби превращается не в «хорошего», а в картонно-никакого: невнятного, сомневающегося и безликого.

И хотя финал Омер откровенно не слил, но можно было и лучше.

Прошло пятнадцать месяцев, и уже никто не верит, что девочка жива. Но случается чудо, и Кэти находят на обочине дороги в соседнем городе. С девочкой всё вроде бы нормально: чисто физически она не пострадала (если не учитывать небольшие травмы от блужданий вдоль дороги и общую запущенность), но девочка, конечно, травмирована: она напугана и не произносит ни слова.
Поэтому одновременно закручиваются нити повествования. Полиция будет пытаться понять, что же случилась и где всё это время была Кэти. Родители девочки, брак которых почти распался, пытаются заново собрать семью и помочь дочери. А детский психолог Робин Харт – единственная, кому удалось наладить контакт с Кэти, пытаться как-то вытащить её из травмы.
Ситуация усугубляется, когда молчащая Кэти начинает на сеансах с психологом рисовать страшные картинки с какими-то жуткими эпизодами насилия. Позже Робин Харт приносит на сеанс кукольный домик с персонажами, и Кэти ещё и разыгрывает «в лицах» весь этот кошмар.

Вопросов у полиции всё больше, у психолога, впрочем, тоже.
И у меня они есть. До написания странных игр, Майк Омер издал три успешные трилогии: «Тайны Гленмор Парка» я не читала, трилогию про Зои Бентли я оценила выше среднего, а трилогия про Эбби Маллен мне понравилось, поэтому к чтению данной книги я приступала с определенными ожиданиями. Но не следовало бы мне забывать, что женские персонажи у Омера бывают в разной степени странны.

В этот раз у меня нет претензий к действиям полиции, ибо в данном случае она вторична и, хотя звезд с неба не хватает, но свою работу делает исправно, а ещё и автор подогнал объяснение: это история про психолога.

Так и есть. Главные действующие лица: травмированная девочка 8 лет и та самая психолог Робин Харт, которая будет её терапевтом. И вот если с первым персонажем всё более-менее понятно и вопросы не возникают, то вот к даме-психологу их просто масса. Инфантильное, безответственное, пугливое существо, которое «тварь ли я дрожащая или нет». Омер, видимо, сам понимал, что то, что вылезает у него из-под пера, выглядит странно в качестве «успешного детского психолога». Видимо, поэтому он тут же попытался проговорить ртом этой самой Робин, почему она сама со своим огромным сундуком собственных проблем и травм не ходит к психологу, не посещает супервизии и почему, в конце концов, не лечится, но все это получилось жалко и беспомощно. И читатель будет вынужден до конца смотреть на происходящее, утверждая себя в мысли, что если все психологи – такие, то к ним явно ходить не стоит.

Кроме того, Майк Омер жульничает: саму терапию он изображает достаточно убедительно (и интересно), чтобы это выглядело рабочим вариантом. Но проблема остаётся в личности терапевта, ибо не получается так, что «вот тут я – психолог, поэтому берегу своего клиента, а вот тут я типа просто человек, поэтому начинаю творить дичь, создавая своему клиенту массу проблем и откровенно подкладывая свинью». Я понимаю, почему Омер написал так – иначе ему не получится свести концы с концами в кучу. Но к этике происходящего (не отрефлексированной в книге) остаются вопросы.
Ну, и в целом, даже если вынести за скобки главную героиню, все остальное – середняк: интрига слабая, маньяк неубедительный, повествование местами проваливается в скуку и, в целом, «третий сорт, который рубится вместе с будкой».

Узнала, к слову, путем вялотекущего перебирания книг в хозяйской библиотеке в снимаемой нами квартире в Питере. Очень люблю, когда книги ко мне приходят вот так – по пути откуда-то куда-то. Я не очень понимаю, почему я не стала читать с первой книги цикла («Человек в коричневом костюме» и она там тоже была), а с последней, но логика – такая логика.
Итак, в ресторане собираются шесть человек, хорошо знающих друг друга. Напротив седьмого, пустующего места одиноко стоит веточка розмарина. Она знаменует память о Розмари Бартон, внезапно умершей за этим же столом ровно год назад. По официальной версии она, не в силах пережить депрессию, отравилась цианистым калием. Но муж Розмари получил анонимное письмо о том, что его жену отравили, поэтому всех и собирает, чтобы узнать правду.

Правду он узнает, конечно. Не без помощи полковника Рейса – бывшего агента Британской разведки.
Всё хорошо, но мне было скучно. Вот, вроде, это всё та же Агата Кристи с ее психологическими портретами, психологическими драмами и криминальными твистами. И интрига есть и она занятна, но…
Первая половина текста – это долгая и унылая «прелюдия» к действу. Это было бы неплохо, но для психологической драмы тексту не хватило глубины и объема, а для детектива – динамики.
Поэтому сперва сюжет развивался очень медленно и печально, перевалив через половину, стало значительно живее, а ближе к финалу – понеслось во все тяжкие. Но во-первых, меня совершенно не зацепила личность Рейса, во-вторых мне было абсолютно наплевать на убиенную Розмари Бартон, собственно, думаю поэтому мне было всё равно, кто её отправил к праотцам.
Ну, и да, мне так сильно хотелось «поставить на перемотку» первую часть, что и от второй я особого удовольствия не получила.

Я очень плохо помню свои ожидания и подозреваю, что начинала читать «Пепел», как научно-популярную книгу про концентрационные лагеря, но очень быстро стало понятно, что это - научная монография, глубокая, отлично написанная, с огромным списком источников (и невероятным количеством цитат и свидетельств очевидцев), которые были должным образом осмыслены и представлены исследованием куда как более серьёзном, чем только о концлагерях.
Речь в книге идет не про концентрационные лагеря (но и о них, конечно), но о Концентрационном мире, как об особой форме не-бытия, созданной в Германии накануне войны, процветающей во время 2-й Мировой и, увы, реинкарнировавшей в наши дни пусть и в гибридном виде.

Книга написана на стыке множества наук: истории, социологии, психологии, религиоведения и философии. И, как по мне, из перечисленных наук к философии «Пепел» имеет больше отношения, чем к чему либо ещё, потому что происходящее под обложной это, в первую очередь – осмысление. Не просто осмысление Концентрационного мира как явления, но осмысление всех аспектов человеческой жизни, ибо читателю будет сложно удержаться и не примеривать на себя самого отдельные из них, не задумываться над поставленными вопросами, которые очень часто к конкретному историческому периоду даже отношения не имеют, а вот к философским категориям - очень даже.
И почти каждая фраза становится гиперссылкой – тут нет просто информации или «воды», которую льют для объёма. Если речь заходит про быт лагеря – самое простое для понимания – автор неизбежно предложит задуматься над простыми вещами: что есть пища, что есть здоровье и болезнь, что есть одежда или нагота, что для человека чистота, какую функцию они выполняют, какой смысл несут. Казалось бы, эти категории сопровождают человека с раннего детства, но эта книга даёт возможность посмотреть с иных ракурсов на привычные предметы и явления.
«Пепел над пропастью» - это пространство смысла, а не просто исследование.
Что касается понятий и терминологии, тут я могу посоветовать тем, кому сложно, не бросать, а сделать усилие – это того стоит.

И напрягшись, читатель получает выкристаллизованную картину того, как из просвещённой, развитой, культурно освоенной Европы начала 20 века вылупился монстр. Как этот монстр окреп и как лихо подмял под себя половину Европы: не военщиной, это было бы слишком просто, но идеологией страха и подчинения. Это картина разрушения. И читатель шаг за шагом пройдет этот путь: от образования «государства в государстве» до населения их «мусульманами». И, право слово, я никогда бы не подумала, что слово «мусульманин» можно наполнить тем смыслом, каком наполнили его в концлагере.

Шаг за шагом: вагоны, в которых перевозили людей, лишение узников вещей, одежды, волос, личностей, распределение еды, которую едой назвать сложно, быт и отношения между людьми в той ситуации, когда даже родственные сохранить невозможно. Попытки выжить. Это история о том, что выжить - очень часто не самое главное. Люди умирали в лагере задолго до того, как умирали. А самое ужасное, что никто: ни те, кто прошли через этот ад, ни те, кто пытаются его изучать, не могут осмыслить происходящее в полной мере. Это не означает, что не стоит пытаться, как раз наоборот – тема нуждается в осмыслении, особенно сейчас.

Послевоенное социальное сознание Европы очень во многом было сформировано под воздействием Концентрационного мира и тем страшнее попытки (успешные!) замести под ковер эту неудобную и тяжелую страницу истории. Забыть. Это книга о послевоенном культе забвения.

Это книга дает ответы на многие вопросы современности. Как получилось, что в послевоенной Европе нацизм никуда не делся, а набрал силу и снова пополз на Восток. Как ради собственной выгоды мировые элиты снимали ответственность с виновников преступлений, придумывая термины и смещая акценты в сторону «тоталитарных режимов». Эта книга могла бы оказаться исключительно неприятным чтивом для наших «западных партнеров» (если бы они потрудились причаститься) - она оперирует очень для них неудобными историческими фактами. Зато становится понятно, как постепенно отдельно взятые страны нынче превратились в аналог Германии. И хотя автор не ставил перед собой эту задачу, но для меня параллель с Украиной и тем, как последовательно подменялись понятия, а пространство некогда процветающей страны превращалось в пространство абсурда, была очевидной.

Эта книга о многом. О том, были ли психопатами сотрудники системы и какова была их мотивация (и выводы, к которым приходит автор, логичны, просты и тем самым – чудовищны). О том, что есть жизнь, что есть смерть, что есть посмертие, и где внутри всего этого человек, личность, осознанный объект. Это книга о насилии и боли. О телесности и восприятии «себя как тела».
И опять таки, к книге это не имеет отношения, но мне стала совершенно отчетливо понятна мотивация глобалистов, которые старательно эксплуатируют телесность, направляя дискурс в русло тех же гендерных игрищ: больше говорите с детьми о сексе, гендере, толерантности и прочем, привлекайте к этому внимание, и дети никогда не выберут духовность, потому что все их каналы связи с внешним миром забьются шлаком.

Это книга про превращение людей в «метамассу», а каждого отдельного человека – в номер. И про процесс утраты связи с этой реальностью, про возвращение с состояние «досуществования», а потом и «несуществования» - все очень наглядно.

А ещё это книга про Бога. И ответ на вопрос «Где же был Бог, когда всё это происходило???» тут тоже найдется. И это будет отдельный пласт размышлений, в том числе посвященный вопросу послевоенного кризиса Церкви.

Эту книгу нельзя прочитать – она оставляет слишком сильное послевкусие, и даже спустя время я продолжаю мысленно возвращаться к ней: «пепел над пропастью» можно только читать. Это не книга-результат, а книга-процесс. Только в отличие от той же Библии, «Пепел над пропастью» - место «особого отсутствия Бога».

Такой… Дэн Браун на минималках. Литературное оливье, созданное по принципу «возьмём какие-нибудь научные факты, смешаем их с комиксом, добавим немного размышлений и сказки» - вуаля, готово. Подавать с текущими новостями (ибо, насколько бы ни была развесиста клюква, Роллинс хорош тем, что неизбежно актуален, иллюстративен и следит за повесткой).
В этот раз человечеству угрожает безумный ученый, искренне в своей незамутнённости полагающий, что человечеству пора бы обнулиться. Но не только лишь всем, мало кто должен остаться, чтобы присматривать за своими оставшимися неразумными (в буквальном смысле) собратьями.
Конечно же, мир будет спасён, а нотация на тему ответственности и этики будет прочитана.
Заговоры, перемещения по глобусу, экзотика, спецслужбы, перестрелки и совсем немного романтики – в ассортименте.
Развлекательно, разухабисто и ненапряжно.
В своей весовой категории - норм.

А стилизация под подвиги Геракла прекрасна отдельно – собственно, это и было целью: провести параллели с античностью, вложить в историю Геракла новый смысл. Иногда эти параллели буквальны и очевидны, иногда – как по мне, высосаны из пальца, но в целом, эксперимент удался.
Ну, и поскольку это – сборник, в нём есть более сильные детективы и менее сильные, некоторые похожи больше на черновики-наброски, а какие-то, не сказать, чтобы «свежее дыхание» даже для самой Кристи, но в целом, очень милый и уютный сборник)

Это махровый до зубовного скрежета young adult со всеми поросшими мхом штампами. Тут будет «не такая как все» девочка-на сей раз-троллиха, которая попытается осознать себя и своё место в реальности, тут будет мальчик, тут будут резво бегающие слоники, пустые разговоры и попытки склепать что-то из ничего. Но вместо романа взросления получилась сказка о глупых бегающих туда-сюда подростках.
Это очень плохо и слабо и по части сюжета, и по части персонажей, и по части языка.
Даже говорить не хочется.

Сюжет прост: мама мальчика пропала, люди со странными именами злодействуют (профессор Гелельс? Манкуртов? - допускаю, автору хотелось привнести «изюминку» с этими вот именными пасхалками, но получилось убогенько), а у самого мальчика – умений на пару Терминаторов хватит. Приключения, драки, погони, пышь-пышь, ну и Афанасий плечом к плечу с Айгуль…

Книга - внебрачный ребенок «Лары Крофт», «Алисы Булычевой» и «Сказки о прекрасной Айсулу» с разухабистым духом (и стилистикой) «лихих 90-х».
Собственно, это могло бы быть хоть и вторично, но неплохо, будь в этой книге чуть больше самоиронии и чуть меньше пафоса.
Но – увы. Вторичность скатилась до предсказуемости, а простота – до примитивности. Целевая аудитория – дети, но это рассчитано либо на очень невзыскательных и неискушенных детей, либо на откровенно всеядных.
Это - ширпотреб от литературы с омерзительно хабалистыми диалогами.

И да, то что «автор зачитывался Киром Булычевым» в биографии и аннотации можно было и не писать – автор так активно любил классика, что не побрезговал тиснуть и ряд образов, и ряд идей. Наверное, это нынче называется «оммаж», но в былые времена звалось по-другому.
Плохо.

Исключительно ради понимания, это мне «Афанасий» не зашел или вообще у автора всё такое, попробовала прочитать ещё одно творение - «Академия Пандемониум. Королевский Зодиак» (1/10)
Не осилила первую книгу и до половины.
Это, правда, очень плохо. Так плохо, что даже говорить неохота – примитивная графомания, написанная отвратительным языком на пафосных щах. «Русский Гарри Поттер?» Да щас!
Тему Гаглоева для себя закрыла. Он у меня теперь стойко ассоциируется со словом «литературная говнина».

В глуши штата Висконсин, на старой ферме отшельником живет Инек Уоллис, который живет тут так давно, что и не вспомнить уже. Но – вот чудо! – не стареет ни на год. Соседи его знают, время от времени встречают на прогулке, но это те самые земли, где никто ни к кому в душу не лезет. Ну, странный, что ж теперь.
А странный Инек в своем странном доме привечает странных существ. Они дарят ему странные подарки, говорят о странных вещах и вообще, всё – странно.
Конечно же, Инеком не могли не заинтересоваться спецслужбы.
Да, ещё и всякие инопланетные напасти навалились…

Сейчас, конечно, читается совершенно не так, как в 12 лет. Тогда меня увлекали научно-фантастические загогулины, пыщь-пыщь, пришельцы и приключения.
Теперь, перечитывая, у меня перед глазами стояли «Люди в черном» (теперь понятно, откуда они большинство идей тиснули). Ну, и Клиффорд Саймак – это, в принципе, такая махровая сай-фай классика, из которой позже что только не проросло. Поэтому в этой очень небольшой повести краеведы могут добрый десяток более поздних произведений совершенно разных авторов узнать. «Станция» - тот самый родник, из которого черпались идеи.

И конечно же, сейчас «Станция» читается как очень винтажная классика: тут и особый темп повествования, и динамика развития сюжетов и характеров, ну, и очень странные поступки и взаимодействия людей. И то, что много лет назад глаз не резало, теперь вызывает недоумение, а та же линия со спецслужбами – лютейший фейспалм от первой до последней строчки.

Плюс, оказалось, что очень во многом повесть литературно неоднородная: тут будут очень пространные размышления, размазанные щедрой рукой по обширному холсту, и при этом совершенно драные, фасеточные куски повествования, отвечающие за продвижение сюжета. Поэтому многое автор рассказывает не складной песней, а буквально тремя словами, таким «побежали-прибежали», предлагая поверить, что так это и работает.

Собственно, сюжет меня не сильно зацепил: он не особо заковыристый, поэтому даже читая повесть впервые, очень несложно предположить, как он будет развиваться – настолько последовательна, а значит, предсказуема вся структура текста: если висит ружьё - оно непременно стрельнет.
А вот брызжущий сиянием ядрёный авторский гуманизм сначала умилял: от такого очень детского и незамутненного восприятия реальности я уже отвыкла. И это было так мило, что от подобных идей «чтобы всем было хорошо, мы же люди, мы же можем» пробивалась улыбка. Но ближе к финалу этот же гуманизм начал утомлять этим же самым сиянием.
И финал для меня был излишне наивным.

Саймак зафиналил так, как он хотел бы, чтобы всё закончилось. А чтобы это получилось, пришлось уповать на чудо и боженьку из машины. Потому и получился эфемерный конструкт. Ну, а поскольку финалов там несколько (каждая линия чем-то заканчивается), то таких вот конструктов там оказалось слишком много, как на мой вкус.
Ну, и концепция вселенской духовной энергии и Талисмана нынче выглядит совсем утопично.
В остальном – всё хорошо. Текст плотненький, поэтому в повести каждый желающий сможет найти, за что зацепиться: кому-то зайдут размышления про одиночество и то, как ощущает себя человек в социуме и где заканчивается социум и начинается человек, кому-то – про ответственность, включая коллективную. Кто-то возрадуется антивоенным сентенциям, кто-то – теме талантов и способностей, кто-то «ксено-идеям». Тут , правда, очень много всего, что может и развлечь и предложить темы на подумать.

Тяжело он мне дался.
История людей, по неизвестным причинам запертых в автомобильном тоннеле под Москва-рекой. Ехали-ехали в душный летний день и не приехали, потому что внезапно система сработала и тоннель отрезало от внешнего мира. И не понятно, что случилось – авария, ядерная война или зомби-апокалипсис, а – главное – не понятно, когда же их вызволят и вызволят ли вообще. Остался ли мир за пределами этой ловушки?
И вот несколько сотен людей будет колготиться в этом душном пространстве.

Эпиграф из «Повелителя мух» сразу настраивает на нужный лад. Это и будет «Повелитель мух». Только для взрослых.
И именно поэтому важным будет не то, что случилось, а то, что будет происходит между людьми. Собственно, «Тоннель» - это авторская фантазия на тему «превращение людей в животных, заранее извиняюсь перед животными».
А люди превратятся в озверевшее стадо очень быстро – не потому что люди такие вот животные, просто Яна Вагнер здорово эволюционировала (а может, она такой и была, просто так открыто не выпускала эту вот свою сущность ранее). И всю свою ненависть – уж не знаю, к кому - лихо выплеснула на читателей, помогая своим персонажам вот так же эволюционировать.
Тут будет всё: и классовые противоречия, и половые игрища, и выплеснется отношение к власти и представителям силовых структур, тут будет и межнационалочка, и вопросы миграции – всем достанется. Авторка была щедра по части конфликтов, будто специально собирала их в этот задорный салатик. Чтобы тошнотнее было.
А чтобы этот нужник взбурлил, в него были брошены дрожжи в виде трикстера-провокатора.

Что могу сказать по факту. Это – омерзительно. Не потому что муторно и душно, вот, как раз - нет. Ибо и духота, и муторность были изюминкой и частью атмосферы – читатель будто находился рядом с персонажами в этом злосчастном тоннеле. И не потому, что люди внутри герметичного пространства на жаре как-то лихо звереют и оскотиниваются. Тут тоже всё очень понятно и очевидно: авторка, видимо, или изучала социологию, или читала книги на предмет поведения толпы – всё будет разворачиваться самым классическим образом при самом худшем развитии ситуации. И поскольку действие происходит в замкнутом пространстве (Кинг с его «Под куполом» был исключительно добр и гуманен), то и оскотинивание произойдет стахановскими темпами, а дальше пытливому уму останется только наблюдать за зверинцем.

Но.

Персонажей очень много и, конечно же, помимо текущей ситуации, в которую попали герои, авторке придется на ком-то задержаться. Но это внимание будет наброском. Про все трагедии, судьбы, образы или историю персонажей читателю будет предложено догадаться самому, представив их из своей головы. Поэтому у каждого в голове будут свой набор персонажей, который может от соседского отличаться кардинально – читатели будут опираться на свой опыт, свою идеологию, ценности и мировоззрение, а не на авторскую вселенную. И даже это могло бы быть фишкой книги, в конце концов мы читаем про толпу, а не про отдельных личностей, поэтому «подсвечивание» персонажей будет происходить ровно в рамках уместного для данной ситуации, а не для персонажей вообще. Вот, это – главное. Эта книга получилась не про людей. Эта книга - про ситуацию. Это история про оскотинивание. А люди тут просто фигурки, которые автор перемещает по доске, под свои текущие нужды. В определенном смысле Автор в этом процессе лихо параллелится с тем самым мерзким «первым лицом», ибо является «первым лицом» для этой книги.

И, видимо, поэтому и проблематика романа станет, в данном случае, не просто «раскрытием темы», но смакованием мерзости.
Мерзости, в которую играется Яна Вагнер картонными фигурками, каждой из которых приписана своя функция. Собственно, поэтому все заявленные темы будут такими же картонками, набросками, штрихами, и каждая будет «недо» с очень неприятным привкусом. Вот, какую проблемную точку ни взять, будь это «дружба народов» или «элитарии против плебса», каждый из конфликтов будет намечен, будет как-то очень шаблонно развернут, а в конце – слит. Этой книге не хватает глубины и гуманизма. И при заявленной проблематике всё выглядит, как «автор не вывез». Заявка на взятие высоты была, а планочка при прыжке упала.

Яна Вагнер не справилась ни с количеством персонажей, которые к финалу слиплись, как разваренные пельмени, ни с поднятыми темами.
Не знаю, понимала ли это Яна Вагнер, что получается как-то «ну, так себе», иначе зачем бы в этот сюжет впихивать трикстера. Но то, что в других книгах Вагнер было «органичным трикстером» (эпидемия – в «Вонгозере» или убийца в «Кто не спрятался»), здесь стало театральным Петрушкой, а всё происходящее приобрело легкий налет этой самой театральщины: с расписанными ролями и предсказуемым поведением.
Думаю – понимала. Тем хуже для книги. Потому что сразу же посыл становится иным. И, показывая в финале альтернативное проживание такой вот кризисной ситуации без трикстера (которому тоже веры нет, потому что изначально автору не верится ни на грош), авторка обесценивает всё то, что происходило на предыдущих страницах до: а) ребята, вам тупо не повезло, и дело не в вас, а в том, что я захотела над вами поиздеваться (к «ребятам» я причисляю и читателей), и б) это не социальный эксперимент, а инструкция: если вы попали в подобную ситуацию, убейте провокатора первым, и развязка может быть иной.

Ну, и ещё один минус - очередной, уже помимо поверхностности, шаблонности, искусственности и общей омерзительности. Заигрывание с либеральной публикой.
Все эти клоунские нарочито-утрированные движули, которые происходят вокруг «первого лица» и которые позволяют нынче счастливо повизгивать отдельным книжным блогерам на предмет «а вы знаете, вы знаете, кого Яна Вагнер имела в виду, ну, вы же догадываетесь»? Я не знаю, кого Яна Вагнер имела в виду. Но за это заигрывание – это авторский позор и литературное блядство. А «Редакция Елены Шубиной» уже прочно закрепилась в моей голове с этой вот либеральной повесточной, русофобией и идеологической плесенью – всю грязь редакция под себя подгребла. Ну, и ещё один минус за то, что описывая движулю, Яна Вагнер показала, что понятия не имеет, как происходит обеспечение безопасности таких вот «значимых фигур», как эти самые «лица» взаимодействуют с окружением и как же реализуются протоколы в кризисных ситуациях.
Ай, будем честны, вся техническая составляющая, включая базовую для данной истории - о том, как работают тоннели, их системы безопасности и прочая-прочая - фантастична и неправдоподобна.

Поэтому либерастные позывы вылились в дивно мерзкое послевкусие. Как, впрочем, и ощущение от всего романа.
Что хорошо? Ну, я в этой истории переживала только за белого котика. Он был как тот свет в конце тоннеля и он выжил. На остальных мне было плевать.

Что могу сказать…
Конечно же, я повелась на общую милоту, чудесные картинки, гномов и котят. Конечно же, я была космически далека в своих ожиданиях от того, что получила в итоге.

Во-первых, рейтинг 12+ на этой крохотуле стоит не просто так. И это очень рекомендую учитывать потенциальным читателям.

Несмотря на размер и общую мимикрию под «сказки для малышей», эта книга совершенно определенно рассчитана не на них.
Аннотация как бы шепчет, что речь пойдет про гнома, который сторожит клад (но где и какой - он забыл), он мечтатель – изобретатель, он влюбился, а ещё завел Лунного котенка и у него полно друзей, которые приходят на помощь в тяжелые времена. А ещё в этой сказке есть пиратский попугай, счастливый конец и эпилог, написанный гекзаметром.

Да, всё это в сказке есть. Но аннотация почему-то не говорит о том, что это не история про гномов и котят. Для начала имеет смысл обратить на эпиграф – из «Матушки Гусыни» («Нехороший Билли Чейн бросил котика в ручей…»). И, будьте уверены, что происхождение «лунных котят» автор раскроет именно так: котята эти - утопленники, которых лишали жизни какие-нибудь пьяные конюхи в рамках уменьшения кошачьей популяции. Да, автор делает игривое предупреждение (девочек просит пропустить страницу, где это описывается – видимо, мальчикам можно живодёрить или читать о подобном), но вставлять в книги такое вот лицемерное словоблудие – такое себе.

Котята (некоторые) по версии автора хитрым способом спасаются и оседают на обратной стороне Луны, вот одного Гном Гильом и призвал. Не для себя, а для своей зазнобы Матильды, которой той, впрочем, быстро наскучил. Котенок был возвращен гному, так и жили они вместе. Матильда, к слову, в середине сюжета ударилась в чиновничью ересь. И решить конфликтную ситуацию гном предлагает путем отравления этой самой бывшей зазнобы.

Мне, правда, очень интересно, представители гос.программы РФ «Развитие культуры и туризма» читали её, прежде чем финансировать? Если так, у меня очень много вопросов уже к гос.чиновникам и распилу бабла. Футакимибыть!

Но идем дальше. Если убиенных котят можно списать на «такова жизнь» (хотя лучи ненависти автору я в этот момент послала), а «давайте отравим ядом это Добровольное общество» - на крайнюю ажитацию от некоей полученной новости, то вот списать убогий сюжет не получится ни на что.

Сюжета, как такового нет. Есть набор ситуаций-рассказов разной степени паршивости. В какие-то из них гном попадает сам (например, влюбляется – и это редкой пошлости глава. Такая вот мещанская в духе «шерочки с машерочкой» и всех этих записочек и воздыханий), какие-то лихо сочиняет сам (гном очень странен в отношениях с друзьями или теми, кого в аннотации так назвали). И – опять, как с ситуации с «отравим их всех» - например, решение задачи «повесить скворечник» гном видит в поджоге. Ну, т.е. устроить возгорание, чтобы приехал приятель на пожарной машине, пожар можно залить по-пионерски, ну или из чайника, а вот лестницей на пожарной машине воспользоваться для прибивки скворечника повыше.
Смекалисто. Но подло.

И вот так – вся книга. Мне не понравилось. И Машке – уж, на что она всеядна у нас – тоже. Местами мне было адово скучно, местами неприятно.

Да, в этой книге можно наковырять изюмки. Тут есть чудесный котенок, который адекватен (в отличии от) и такой «лучик света в этом гнилье». Тут есть милые «изобретения» - пара картинок со схемками. Тут есть чудесные иллюстрации. Книга написана прекрасным языком (даже нудные пространные рассусоливания написаны красиво) и уже потом я прочитала, что автор – переводчик и владеет словом. Словом владеет, это так. На даже эпиграф, написанный гекзаметром, не стоит того, чтобы читать всё остальное.

И да, впервые в книге встречаю «на Карпатах» (страница 16) – «на Карпатах, в Альпах…» - чем автору Карпаты-то не угодили?

XXI век, окрестности Москвы. Сто лет назад на Землю прилетели инопланетяне (огромные жабоподобные существа), которые принялись "причинять добро". В результате люди стали домашними любимцами этих жаб, которых все называют Спонсорами. Удел людей теперь – голыми спать на ковриках, мечтать об ошейниках, преданно любить хозяев и бояться стерилизации.

Тимошка – такой вот любимец. Он наивен, он необразован, он обладает только теми знаниями о мире, об истории, о людях, которые хозяева-спонсоры сочли нужным до него довести.
И его приключение, его Путь Героя начинается тогда, когда мальчик влюбляется в соседскую любимицу. Желание Тимошки спариваться не совпало с видением спонсоров, а его стремление сохранить тестикулы оказалось сильнее страха дать по тапкам в неизвестную даль. Тимошка сбежал.

Ему предстоит пройти долгий путь от комнатной собачки до спасителя мира – Ланселота, и при этом несколько раз переродиться.

У меня очень много претензий к этой истории, как к художественному произведению, но идея просто огонь и поэтому следить за развитием сюжета было интересно. Шаг за шагом, от локации к локации Тим будет раскрывать карту мира, узнавать что-то о нём, получать разрывы шаблонов, сомневаться, возвращаться к мечте об ошейнике, опять сомневаться, находить друзей и учиться распознавать их среди врагов, терять друзей и проживать когнитивный диссонанс, каждый раз собирая свою реальность как-то заново. По вновь открывшимся обстоятельствам.

Что плохо – это всё остальное)

Развитие характеров – прежде всего самого Тимофея – очень странное. С одной стороны, были моменты, в которых Булычев просто невероятно прекрасно нарисовал идеального питомца – того самого сабмиссива, которым тот и должен являться на начало рассказа. Это не было чем-то эдаким для мировой культуры, в конце концов, роман Ai no Kusabi уже почти 10 лет как бродил по земле и Булычев потенциально мог причаститься идеей. Но, конечно, для «пост-СССР» 1993 года это было круто.

С другой стороны, несмотря на то, что автор очень хорошо уловил моменты, в которых питомец мог потенциально получить слом своей личности и - как результат - выйти из привычных шаблонов, но описан был этот механизм настолько упрощенно, что в отдельных эпизодах получилось плоско, невнятно и очень прямолинейно («Я теперь вот такой, раз-два»). И поэтому психологическая составляющая получилась слабой, а местами недостоверной - на пути взросления и осознания себя, как личности, в арке персонажа имеются огромные провалы.

Эти же провалы, к сожалению, наличествуют и в самом мире. Булычев показывает очень ограниченную часть Земли и на это можно даже закрыть глаза, потому что эта ограниченность хорошо параллелится с ограниченностью самого Тима, но очень много моментов (слишком много!) по ходу, когда у меня, как у читателя возникают самые банальные вопросы: вот он это сказал/сделал, а откуда он это знает? Взаимосвязь Тима с миром держится на знаниях, которые он получает извне, на умениях, которые он приобрел по ходу действия. Но в романе слишком много эпизодов, в которых Тимофей делает такие умозаключения и проводит такие аналогии, которые для своего уровня он просто не может делать – его знаний просто не должно хватать. И подобного слишком много.
И касается это не только Тима, но и строения мира, инопланетных конфликтов, взаимодействий между цивилизациями, многого.

Поэтому всё, что касается повествования, приключений, движухи – всё вроде бы и неплохо.
Мне отдельно очень понравилось то, как изящно автор оформил главный вопрос – того самого спасения человеческой цивилизации от жаб. Лично мне понятен механизм вызволения, описанный в той же «Бойне» Эриксдоттер: если какое-то общество настолько прогнивает, что становится в том или ином виде колонией, подчиняясь внешней воле (хоть людям-носителям, хоть навязанной идее или идеологии), то очистить общество от скверны изнутри не получится: нужна внешняя воля, внешний спаситель, который не находится внутри ситуации. И спасение это будет непременно сопряжено с насилием. В том или ином виде.
Булычев пошел по другому пути - эволюционному. Я не верю в жизнеспособность разрешения такого конфликта тем путем, который предложил автор, но идея была интересной. Хотя бы потому, что выводит на новый виток размышлений про судьбы мира.

И всё, что касается идей, которыми полон текст, того самого классического фантастического гуманизма, социальной проблематики и тех вопросов, на которые хотел поговорить автор – тоже норм.
Хотя, буду честной, я всё понимаю и про время, когда писался роман, и про состояние нашего общества, но втащить в историю освобождения мира от инопланетных доброхотов вороватых кухарок из пионерлагеря, «сто сортов колбасы» и все эти «святые 90-е» – это надо было уметь вот так попортить атмосферу. Вот, всё понимаю: было сложно и у автора наболело, наверное, но зачем же так удешевлять историю?!

Но вот то, что касается психологической достоверности и логики происходящего – это очень так себе. Слишком на многое надо закрыть глаза и просто поверить автору, что вот так оно всё и есть.
Мой внутренний гном-Станиславский слишком часто тут орал «не верю!»)))))

В целом - неплохо, но надо делать скидки.

Чудесная реальность, в которой семьи, в которых нет бабушек, наделяются серыми кошками, исполняющими обязанности бабуль. Они готовят какао, читают сказки, всё понимают и создают уют, они дружат с мышками, а вечером сворачиваются в клубочки на диванчиках – всё же они таки кошки. В этом мире есть мышки, которые ведут домовые книги и пользуются услугами мышиной почты – почти что коллективный разум из фантазий Джона Уиндема. Тут есть маленькие мальчики, которые просто мальчики – они любят приключения, пиратов, клады и уру-ру.
При этом, несмотря на сказочность и фэнтезийность, в этой реальности родители мальчиков будут ходить на работу и даже опаздывать на неё, а бездомные малоприятные личности совершать не самые благовидные поступки. Обычный такой мир, только с бабушкой-кошкой.

А чтобы сюжету придать динамики, в сюжете появился трикстер – одноглазый попугай. Он тот ещё антагонист, он появляется в семье и разрушает абсолютно всё: комфорт, уют и семейные связи. Эта история рассказывает о важном: о том, как же нужно всем – и взрослым, и малышам – чтобы дом был тем местом, в котором всем комфортно и куда хочется возвращаться. Всем, а не кому-то одному! А семья – это не просто те, с кем ты живешь на одной жилплощади, но общность людей (и животных), которым может быть временами и не просто друг с другом, но которые всегда могут найти точки соприкосновения.
Эта история учит милосердию и пониманию.

А ещё она учит вхождению в чужие положения, тому, что детские травмы дают индульгенцию на то, чтобы оскотиниться и третировать окружающих. И – главное – она рассказывает детям (ну, это же детская сказка), о том, что в какой-то момент твоя милая и уютная жизнь может превратиться в тотальное что попало. Потому что твои родители – жалкие бесхребетные терпилы, которые не умеют отстаивать интересы не только свои, но и тебя – их ребенка, и кому комфорт посторонних и обслуживание его сомнительных интересов оказывается значительно важнее семьи. А ещё, поскольку это ещё и трибьют Мэри Поппинс, книга расскажет о том, что твоя чудесная нянюшка-бабушка может просто в какой-то день исчезнуть. Просто потому что у нее свои обидки и кризис жанра.
И конечно же, эта книга учит нарушать чужие границы и игнорировать личное пространство.

Мне не понравилось. Потому что за очень красивой картинкой разверзается пропасть, в которой у читателя (ребенка) выбивают из-под ног базовое ощущение безопасности – опору. И происходит это настолько небрежно и заканчивается настолько никак, что я была очень удивлена.
Конечно, на месте попугая, в реальной жизни может быть что угодно – травма, смерть близкого человека, болезнь, переезд, любое событие, выбивающее почву из-под ног. Это жизнь, это случается. Но, право слово, жизнь – это когда ты-ребенок, а взрослые люди (родители или опекуны) берут на себя ответственность за происходящее. Потому что они – взрослые, потому что это – их задача. А когда они это не делают, их малолетних детей начинают воспитывать сомнительные одноглазые пираты, которые чем-то странным занимаются с детьми за закрытыми дверями детских. Хорошо, если «пират» просто шепчет в уши про всякие глупости типа «сбежим в поисках приключений». Плохо, когда это заканчивается трагически, ребенка уводят из дома, а пират натурально выживает члена семьи. И над всем этим парит молчаливое непротивление папы и мамы.

Но самое плохое в том, что автор не сочла нужным показать, что а) такое поведение родителей – неэтично, инфантильно и просто не норма (в книге родители реально ведут себя, как дети-подростки) и б) что подобное может быть осмотрено со всех сторон, оценено по достоинству и – главное – родители должны были как минимум осознать произошедшее с ними. Нет. В финале просто всё стало хорошо, жопка слиплась и все взялись за руки и пошли в светлое будущее.

Эту книгу можно читать, почему нет. Особенно, если в семье всё окнорм, ребенка ничего не тревожит и родители – это опора, а не как у мальчика из сказки, две тряпки.
Мы читали с Машкой, дружно вздыхали на предмет, «какой же противный этот попугай и как странны папа с мамой, почему они пинком под жопу не отправят его прочь или хотя бы не скажут ему "уймись"». Тут было о чем поговорить, да, и сказочные моменты в истории всё же не плохи.
Но если бы в нашей читательской жизни не было этой книги, мы бы ничего не потеряли.

Где-то в альтернативной Великобритании есть остров Лют, позволяющий своим обитателям семь лет наслаждаться абсолютной безопасностью. Вот, что бы ни происходило: войны, болезни, нашествия – те, кто живут на Люте будут живы и в достаточной мере здоровы, чтобы верить, что остров дает свою защиту. Но раз в семь лет наступает «День Д» - остров требует свою дань: по одному человеку за каждый год. Так было много веков подряд, так есть и сейчас.

Для Нины, супруги лорда Тредуэя, это первый такой день, поэтому для неё «День Д» становится не просто днём дани, которую платит остров, но тем днем, когда она в полной мере осознаёт себя и свое место в этом вот мире.
Всё, что делала Нина до этого на острове, было условным присутствием: она как бы и жила тут, общалась с местными жителями, с кем-то даже приятельствовала, но она не была своей, потому что только тот, кто проживает этот день на острове, становится островитянином.

Анамнез Нины усугублен двумя моментами: она – американка и она – жена «хозяина острова».
Первое важно потому, что в мире «Люта» идет война между Европой и Америкой. И это – слабое место в романе, поскольку оно мутное и невнятное. Эта война нужна была только для того, чтобы нагнать тревожности на читателя и усугубить положение Нины: она не просто не местная, она – почти враг, поэтому недоверие и отчужденность по отношению к ней неизбежны. Но у автора не получилось создать хоть сколько-то убедительный политический фон. Дженнифер Торн попыталась что-то придумать, приплести Китай и Россию, получилось откровенно жалко – не стоило и пытаться. Как по мне, американцев можно недолюбливать и не доверять им просто так, просто потому, что они – американцы. Огород городить явно не стоило.

Второй сложный для Нины момент – супружество с местным аристократом – значительно более удачен. У лорда Тредуэя своя история, связанная с Лютом, и Нину будут ждать дивные открытия, касающиеся того человека, с которым она прожила достаточно, чтобы завести парочку чудесных деток. А ещё её будут ждать иные открытия, которые будут касаться уже её самой: как в любом кризисе, придется обратиться к своему прошлому, как-то его осмыслить, сделать выводы и найти точки опоры, чтобы жить дальше. После «Дня Д», если, конечно, повезет остаться в живых, потому что угадайка «кто же будут те семь человек, которые...» наличествует, щекоча нервы (не очень сильно, потому что к началу «жертвоприношения» читатель никого не знает, никому не сочувствует, поэтому обречен смотреть на происходящее со стороны, что тоже минус автору)))

С образом Нины у меня связаны и другие «но». Этот образ получился поверхностным, хотя всё в романе помогало создать и объём, и глубину. В результате, по кругу размышляя о своей маме, детских травмах, бабуле, своём отрочестве и обучении в университете, семейной жизни – о чём угодно, Нина будто колышется на волнах, не погружаясь особо внутрь. Не получились рефлексии. Получилось долгое и однообразное покачивание. Какие-то крохи выплыли из этих волновых колебаний на уровень констатации фактов, и Дженнифер Торн выдавала эти факты за выстраданные истины, но поскольку они не сопровождались ничем, кроме скачек по кругу, все истины остались пафосными и безжизненными статусами во вконтакте. Очень жаль. Ведь это можно было допилить до конфетки – сам мир Люта позволил озвучить множество очень интересных тем. Тут и про роль аристократии в обществе, и про баланс между правами и обязанностями, и всё то, что крутилось вокруг посыла «я и есть остров», и про честность в игре, и про принятие, и про многое другое – огромная песочница, в которой автор могла бы не просто навалять куличики, но выстроить добротный песочный замок средних размеров и дивных форм. Но что-то пошло не так.

А мир Люта, и правда, занятен. Тут есть древние верования и ритуалы, условная история этих непростых взаимоотношений между островом и людьми, и есть социальный договор внутри общества. Договор довольно прост: если ты пользуешься благом «семилетней неприкосновенности», то подразумевается, что в «День Д» ты должен находится на острове и стать тем, кто участвует в этой жеребьёвке. Жеребьёвке, которой, по факту, нет, ибо если не вмешиваться в процесс, это чистый случай: остров сам заберет те семь душ, которые сочтет подходящими. Впрочем, если ты по своим причинам не готов быть «равным среди равных», ты можешь покинуть остров накануне. Понятно, что островитяне не одобрят такое и будут за спиной обсуждать, но в лицо никто не плюнет.

Ещё социальный договор подразумевает, что поскольку дети не могут быть уравнены со взрослыми, в «День Д» их вывозят с сопровождающими на ближайший к Люту остров, чтобы переждать кризис.
Собственно, история и начинается с того, что семейство лорда Тредуэя пытается уплыть с острова, но у них не получается это сделать. А дальше разворачивается действо.

По факту могу сказать, что это слабоватый, но при этом неплохой роман: он легко читается и следить за происходящим мне было интересно. Но Дженнифер Торн не хватило опыта вовремя остановиться и перестать мямлить в одних сценах и усложнить другие. Или хотя бы договорить эти другие – некоторые моменты тут просто пущены на самотек, какие-то отданы на откуп читательской фантазии, а некоторые из них, например с историей про отца Нины, столь странны, что вызывают недоумение.
Но роман неплох. И концовка изящная.

Эта встреча – как брошенный в стекло камень: небольшая дырочка, от которой в разные стороны расползается мириад трещин, раскалывающих реальность. Только дырочка будет довольно большой, а камней – больше одного.
Собственно, это история о камнях, о трещинах, о том, будет ли хорошо в жизни Кости и хорошо – это вообще как?

Проданная душа – это всегда задел на нечто большее. Ну, если не делать из темы какое-нибудь шапито. И конечно же, у среднестатистического читателя должны возникнуть ассоциативные связи. Они возникнут.
Юлия Купор не скрывает того, что она попыталась «пообщаться» с Булгаковым и «полемизировать» с ним (смело, да), поэтому атмосфера значительной части романа будет приближена к той «воландовщине», которую мы знаем. Тут будет и условный Воланд – теперь он мэр и облечен ещё и формальной властью, и его свита, и Мастер с Маргаритой – в этот раз эта парочка поменяется ролями. Поэтому и сравнение с «Мастером», и поиск параллелей – неизбежны. И надо быть очень решительным молодым автором, чтобы, осознавая подобное, попытаться играть не на своём поле, сделав реальность «не багом, а фичей». Получилось ли у Юлии или нет – тут каждый читатель решит для себя, и, думаю, зависеть это решение будет только от того, насколько сакральна для каждого конкретного человека фигура Булгакова. Лично для меня аллюзии стали дополненной реальностью, в высокие материи и историю цивилизации автор не лезла, в основном сосредоточившись на «святых 90-х», в контекст романа «воландовщина» была встроена ладно и была уместна, так что «общение» с Великим, как по мне, получилось норм, как норм получилась попытка сделать чужое поле своим. И уже на этом моменте я аплодирую: Fortis fortuna adiuvat, и не важно, задавалась ли Юлия Купор такой целью или нет, но теперь её фамилия будет в контексте реальности этой книги стоять рядом с Булгаковым. А это уже ого-го.

Впрочем, обращаясь к самОй истории, есть и другое хорошее – уже не для автора, а для нас-читателей.
Перенесенное действо из столицы в захолустный городишко, которого и на картах-то нет, и оформило иную реальность, и придало какое-то совершенно иное звучание теме – это было неизбежно, потому что и у Булгакова, и у Юлии, город – это отдельный самостоятельный персонаж, который становится, как в первом, так и во втором случае театральными подмостками. Буквально.

Чем хороша и чем сложна подобная проза – неизбежно каждый отдельный читатель вычитает что-то свое. Автор, конечно же набросит несколько идей, о которые можно будет опереться, но читатель всё равно осмыслит их по-своему. Поэтому для каждого по-своему будет осмыслена и театральность «Экземпляра», которой тут в достатке – она будет щедрыми брызгами расплескана по всему тексту. Тут будет Арлекино, который то ли человек, то ли городская легенда, и который тот ещё путешественник по мирам. Тут будет сгоревший в декабре 1881 года в Вене Рингтеатр – отдельная важная локация, многое объясняющая по ходу.
«Вся жизнь – театр, а люди все – актеры», «Смейся паяц, над разбитой любовью» — это очень постановочное произведение, правда. Наверное, поэтому для меня оно стало не просто «книжкой, похожей на «Мастера и Маргариту», но внебрачным ребенком «Мастера» и Горина-Захаровского «Дома, который построил Свифт», с его атмосферой безумщины, через которую предлагается продраться, не для того, чтобы отделить вымысел от реальности (потому что мистический реализм этого не предполагает – там слишком связано одно с другим), но чтобы зафиксироваться на каком-то своём круге этого задорного адочка.

Адочек будет и будет задорным. Я очень не люблю современную российскую литературу за её желание «открыть нам глаза», «показать неприглядную реальность и хтонь». Потому что, как сказала сама Юлия Купор в интервью: «Воскресенск 33 – это метафора России», а «сделка с дьяволом – единственный работающий социальный лифт в нашей стране». Это всё пахнет лично для меня низкосортной либеротой, которая очень любит грязь, «мрак, депрессию, безнадёгу», потому что за счет этого она и харчуется. А раз харчуется, значит её же и культивирует. Например, в своем творчестве. И если автор живет в такой вот России – ну, как говорится, так Юлии Купор и надо. Наверное, заслужила за что-то)))))

Но для контекста романа эта метафора годится – «чистилище от лукавого» не может быть похоже на райские кущи. И человек без души обречен прозябать в своём персональном зауральском «Воскресенске» - выпавшем из времени и застывшем в бесконечном октябре с его грязью и беспросветностью. И тут множество рецептов, как не оказаться в «Воскресенске»: оберегай свою бессмертную душу и наполняй мир светом.
Сама Юлия Купор сказала, что хотела написать роман о Добре и Зле. У неё получилось, да. Тут есть Зло – демонстративное, явное, далеко ходить не надо, оно будет на любой вкус, размер и масштаб. С Добром как всегда сложнее. Не знаю, что сама Юлия видела под «Добром» в этом романе и что для неё есть добро. Но тут каждый определит для себя сам. Например, выбор, или забота, или классическое «Бог есть любовь». Крупицы Добра рассыпаны как зерна: они есть там и здесь, И одна из поставленных перед читателем задач – как у Лукьяненовского Максима, собирающего смыслы – найти эти зернышки в каждом.
Например, в Косте, который как ключевая фигура будет «свой среди чужих, чужой среди своих». Он интересный, он сложный и, думаю, о нем будет о чем поговорить на каких-нибудь встречах книжного клуба.

Но помимо Кости, основной персонаж в этой истории – самый главный Экземпляр – это тот самый мальчик Бастиан, который читает всё это. Поэтому читателю предлагается найти Добро прежде всего внутри себя, принять свои решения и сделать свои выводы.
И это хорошо.

Как хорошо многое-многое другое. Пространство «Экземпляра» - тот самый театр, на арене которого пляшем все мы, поэтому тут будут аллюзии и ссылки на то, что будет считывать (что сможет считать) наш внутренний культурный код. «Твин Пикс», например, или «Достучаться до небес», «Географ глобус пропил» или стишок Джозефа Ритсона про цветочки. И ещё Человек рассеянный и Джон Сноу, «Американский пирог» и Кастанеда, соционика и Шевчук…. Вот, правда, всем сестрам по серьгам – на любой вкус.

Для отдельных ценителей будет будто вынырнувший из мемуаров Давида Львовича Арманда и Натальи Михайловны Гершензон «Всеволод Блаватский – сотрудник колонии, неповторимый, единственный в своем роде человек».)))
Мне понравилось.
Густой, насыщенный текст, красивый язык и смыслы.
Минус за «метафору России» и «социальный лифт» - всё же иногда (очень часто, на самом деле) литераторам лучше жевать, чем говорить. Текстов более, чем достаточно.

Русский ротмистр Матвей Мурин, находящийся в Петербурге в отпуске, вынужден разбираться с тем, что же произошло с его приятелем Прошиным, которого обвиняют в страшном злодеянии.
Собственно, вот.
Тот случай, когда роман очень невелик, но при этом вызывает очень много сторонних мыслей, непосредственно к роману не относящихся.
Поэтому сначала о детективе.
История распутывания преступления в эпоху, когда государевого уголовного сыска ещё не было – дело непростое (поскольку нерегламентированное) и довольно занятное. Оно больше напоминает частно-детективную инициативу, основанную на методе наблюдений и размышлений, поэтому Матвей Мурин будет ездить туда-сюда, говорить с теми и этими, пытаться поиграть в допросы и обыски и всячески шевелить шестеренками.
И если вырезать из романа только эту часть, оставив атмосферу Петербурга начала 19 века, сам детективчик и разъезды в каретах, было бы неплохо, даже занятно, ибо следить за перемещениями Матвея было не напряжно. Это не самый крепкий детектив, он простоват и незатейлив, но при этом почему бы и нет.

Но тут внезапно в поле моего читательского зрения ворвалось всё остальное.

Во-первых, Мурин-младший оказался косплеером Корморона Страйка с его отношениями с больной ногой. Всё, что касалось травмы было столь вторично, что я недоумевала – зачем? Для текста больная нога никаким образом значимой не была, Юлия Яковлева таким вот пошловатым образом пыталась передать физические страдания Мурина? Ну, что ж…Пусть страдает.
И да, я была удивлена, узнав, сколько лет главному персонажу (это было жестко, потому что сразу половине происходящего не верится от слова совсем), но эта оговорка будет лишь в финале, поэтому хотя бы читать это не мешало.

Во-вторых, роман начинается с авторского предисловия, в котором Юлия Яковлева начинает оправдываться за язык и некие «несоответствия» той эпохе. Лично мне несоответствия не мешали, хотя их по тексту можно найти в ассортименте, и касаются они всего подряд: и обмундирования-вооружений, и армейского этикета, и соответствий уставу – их достаточно, чтобы придирчивый читатель нашел то, что будет царапать именно его. Наверняка косяки найдутся и в части отношений между людьми, каких-то кулинарных аспектов и многого другого. Лично моему представлению о том, как там всё могло быть, ничего не мешало, и поначалу было даже странно, зачем авторка привлекла внимание к этим мелочам: очень сложно не думать о зеленой обезьяне, когда просят не думать о зеленой обезьяне. Потом я поняла, что это такой хитрый ход, когда автор превентивно привлекает внимание к косякам, чтобы а) произошло всё авансом, так сказать: «Текст косячный, ну и что же», и б) читатели не придирались к остальному.

А текст косячный. Меня не беспокоило курение и что там ещё, но вот выражения типа: «Не бывает страшных баб, бывает мало водки», «Начальство не опаздывает, начальство задерживается», «Нем всем предстоит учиться истинной демократии, основанной на взаимном уважении прав и суверенности каждого человеческого существа» и прочие «демократически возмутился», глаз резали, отвлекая.

Но и это меня бы не особо огорчило, если бы не "остальное", а именно лютейшая либеральная антивоенная свинья, которую авторка подложила читателям.
И это в-третьих.
Не знаю, наверное, те, кто уже сталкивался с Яковлевой ранее, по детским (Карл!) сказкам о репрессиях, сталинском терроре и прочей задорной чернухе (я посмотрела потом библиографию авторки, это - жесть), знали, с чем могут столкнуться, для меня же это было первым знакомством. Надо было пролистать заранее библиографию, вот что! Ибо хитрожопая стилизация той войны под СВО меня вынес в австрал. Я так и представляла, как авторка с редакторкой гиенят на кухне, как лихо они вот это вот понаписали и издали, и никто, никакой товарищ майор не подкопается, потому что это же не про сейчас, это же про дела давно минувших дней, поэтому никакой дискредитации и прочего.

На деле, Юлия Яковлева лихо набросила на вентилятор грязи, изгваздав и тех, кто воююет сейчас (ибо параллели нынче неизбежны), и тех, кто в тылу, и тех, кто воевал тогда – всем досталось сполна.
А нейтральное авторское вступление «та страна не была идиллией и та война тоже», с которым не поспоришь, по ходу развития сюжета превратилось в поток отрабатываемых методичек, когда по отдельности каждый элемент вроде бы имеет право на существование, но без должных осмыслений, накапливается и склеивается в огромное комьё либеральной лжи и мерзости.
Тут будет и жесточайший ПТСР, и депрессия, и непременные у таких авторок тлен-грязь-безысходность. Юлия Яковлева не брезговала ничем: ни запугиваниями на тему «на войне он убивал, убийство может войти в привычку» (а может и не войти, но, главное, для подобных писателек – заранее нагнать тревожности на читателей), «после того, как балет покинули французские танцовщицы, смотреть там стало нечего» (да, ну, неужели?), «как на погибель гнать, так начальство тебе и «ребятушки», и «отечество святое», а братушки, а как увечье получишь, так пшел вон, пес…», все эти «жертвы искалеченного войной разума», «скользкие от крови груды мертвых» и прочее. Досталось даже дамам, которые кисеты в тылу вышивают за их бесполезность, неуместность и тупость.
Весь текст пронизан вот этим. Весь!
С одной стороны – да, человек с ранением пришел с войны в отпуск, а в Питере будто и нет никакой войны – говорить по нее не принято, высший свет, общающийся на французском, не знает, как себя вести с демобилизованными и отпускниками, и всё не так, как было.
С другой – полнейшее отсутствие точки сборки главного персонажа, никакого достоинства (у аристократа-то?!), никакой рефлексии на тему войны, как таковой, и хоть каких-то зачатков размышлений о патриотизме, родине, враге, защите отечества, смысле происходящего – их просто нет. Плюс, абсолютная идеологическая инфантильность, тотальный беспомощный скулеж на тему «мы не знаем, зачем мы убиваем невинных французиков, они же такие же люди, зачем вот это вот всё, горы трупов и больше ничего не осталось, грязь, всё плохо» - у авторки очень искаженное представление о русской элите того времени (господи, хоть бы мемуары представителей известных фамилий пролистала). Это не про Россию писала Юлия Яковлева, это авторка мысли соевых релокантов, давших по тапкам, отобразила. Грязные, мрачные, беспомощные, растерянные мысли.
И мне очень жаль, что отдельные представители современной русской прозы вот такие. Грязные, беспомощные и жалкие.
Это не книга, это - литературное блядство.
Издательству "Альпина" – минус в карму.

Не заткнула. Тут будут гниющие по лесам трупы, и прочая гнилота.
Детектив такой же слабый, вторичный, ещё и с беспомощной концовкой. А по ходу нехитрого действа на читателя будут вываливаться измышления авторки про «Бой бессмысленный, ничего не решивший…», «зачем французы убивали нас, зачем мы убивали их», «пелось согласно новой патриотической моде по-русски», «зачем воевать, если можно объясниться словами» и прочий мусор.
Тут опять будут понатасканные отовсюду фразы и идеи (например, «молодой человек из хорошей семьи и обладающий средствами должен подыскать себе семью» спёрто у Джейн Остин; тема о том, «как поживает ваш сапог» - из Бриджит Джонс, ну, а сам сюжет очень уж напоминает старушку Кристи).

Есть третья часть, но, как говорится, "никогда больше".

История котика Тома (невероятно крупного, даже гигантского), который по трагической случайности остается без «своих людей» зимовать в горах, в сетере – летнем фермерском домике. Это будет история выживания по-кошачьему, в которой найдется место и бедам, и победам, и трагедиям, и радостям, и опасностям, и очень многому. И, что самое главное, это не просто приключения котика, это очень книга об одиночестве, об утрате значительной части себя, о дружбе и смелости, и каких-то других очень сложных, но понятных и важных вещах.
Тут будут люди. И несмотря на то, что с ходу захочется им всем высказать всё, что думается по их поводу (потому что люди ведут себя, как всегда), но в каждом отдельном случае эти люди будут обычными людьми. И хотя мальчишкам с ружьишком я ремнем по филейной части всё же выписала бы, но поступки остальных с точки зрения нашей, человеческой логики, очень просты. Они просто люди. Поэтому остается за ними только наблюдать, сожалея, что нельзя что-то исправить.
Тут будут животные. И помимо геройского Тома, будет великое множество других и это – книга о них. Ингвалл Свинсос – настоящий норвежский Бианки))) Поэтому у каждого животного будут свои повадки, у каждого свои печали и радости, и на всех мы будем смотреть глазами Тома. Очень интересно!
Глаза Тома – это отдельная тема. Автор немного гений, правда. Двумя, тремя словами или парой предложений, в которых нет ничего эдакого, Ингваллу Свинсосу удалось передать красоту природы: тут есть прекрасные описания, которые и дополняют картину, и иллюстрируют её. И ещё окружающий мир – это отдельное действующее лицо. Просто невозможно не влюбиться в эту реальность!
Тут будут мысли Тома, которые не столько мысли даже, ибо человеческой глубины и рефлексий тут нет: автор очень старался не очеловечивать животное. А есть инстинкты, рефлексы, неуловимые порывы кошачьей души. И читатель проживет долгую одинокую зиму в шкуре кота.

Эта книга невелика – в ней всего 96 страниц, но мы с Марусяо читали её два вечера, хотя можно было уложиться в один. Но, во-первых, мне не хотелось расставаться с прекрасным Томом, а во-вторых, я чуяла всеми моими читательскими тылами, что сейчас начнется то, что книжные блогеры называют «стеклище», и мне (не Машке – у неё нервы крепче моих) надо было подготовиться (и подсмотреть в конец, не без того).
Но несмотря на все мои опасения, автор ни разу не свернул на скользкую дорожку Троепольского и ни одного котенка ради читательских эмоций не убил. Ингвалл Свинсос смог найти здоровый баланс, который как в тексте, так и вне его, называется просто «жизнь». А в жизни случается всякое. Автор не будет давить и вызывать у читателя жалость. Всё получится само собой, потому что и десяти абзацев хватит, чтобы полюбить котейку всем сердцем и начать за него переживать.
Я очень благодарна автору за то, что у него получилось не просто увлечь меня интересной историей, но эмоционально втянуть внутрь. Это были чудесные два вечера, когда мы и грустили, и радовалась, вместе с Томом.

Что касается Нила Геймана, то тут всё сложнее. Ибо книга – это такой Дуглас Аддамс на минималках для первого-второго класса.
Сюжет очень прост: у детей младшешкольного возраста мама уезжает на конференцию, папа – классический папа из историй про пап, которые в быту хуже детей. В результате в холодильнике мышь повесилась, разогреть ужин папа не в состоянии, а чтобы дети на завтрак не жевали хлопья всухомятку, папа, аки Коля Герасимов, дернул в магазин за молоком. Собственно, с этим пакетом молока (судя по его размеру, папа немного не в себе, ибо его на троих не хватит даже на раз) папа и будет носиться по всей книге во времени и пространстве.
Тут будет встреча с пиратами и «фампирами», космическими динозаврами и инопланетянами, будет извержение вулкана, пони, пространственно-временной континуум и игры типа «назад в будущее», о чем папа и поведает детям после благополучного возвращения домой (я бы на месте мамы, отвела папу к наркологу, и не оставляла бы детей с ним – мало ли что).

В целом, история нормальная, местами забавная, местами даже уморительная, опять же переводчику мои сердечки – пришлось потрудиться.
Для мелких читателей есть пространство для полета фантазии, знакомство с временными парадоксами – собственно, свою роль книга выполняет.
Но…
Это книга – погремушка. Она яркая и задорная, в ней резво бегают слоники, но она абсолютно пустая. Никаких эмоций или чувств, никаких рефлексий или душевности, сопереживания, тепла – тут всё это вышло отдохнуть.
Это просто книжка-развлекушка и чистой воды хулиганство.
Плюс, заточена под комикс – поэтому и язык комиксовый, такой… фасеточный, и повествование драное, и литературной ценности никакой.
В общем, идеальная библиотечная книга.

Ах, да. Тут есть жирный минус редактору, ибо ключевая сцена с молоком, переданным во «временную дыру», полностью обесценилась тем, что в первом случае папаша сказал «лови», а во втором – «держи». Ну, как же так! Он должен был сказать одно и то же!

Зря читала, вот что, ничего нового для себя не узнала, кроме того, что Бунин был либо в конкретно этот период времени, либо, в принципе, очень неприятным человечком. Мерзкой желчной тварью был, если честно))))
И дело даже не в том, он находится в жутком смятении, панике и истерике - это понятно и осуждать за это не поворачивается язык: у человека страна исчезла, весь уютненький уклад жизни пропал. И уклад этот, может, и не удовлетворял всех потребностей, заставляя занимать деньги то там, то сям, но был привычным, относительно безопасным и таким, в котором уже належалось местечко, нашлась своя ниша и пальчик оттопыривался. А тут - война, а потом революция, и страны больше нет, а на месте Империи начало вылупляться что-то страшное и непонятное. Это всё мне понятно и отражено в «Окаянных днях» превосходно - человек посреди ядерного (условно, конечно) взрыва: что делать, куда бежать, ааааа, ААААА, АААААААААААА.
Но внезапно оказалось, что под маской белки-истерички кроется такая себе малоприятная сущность: мерзенькая, шкурная и грязная.
Я готова делать скидки на идеологическую ненависть к Луначарскому или Ленину - я понимаю сущность такой ненависти. Или классовой ненависти ко всем этим мерзким рабочим, солдафонам и тому быдлу, что повылезало из щелей и корчит нынче из себя нечто. Старики эти грязные, суки-бабы... Это укладывается в рамки происходящего (хотя фу таким быть).
Как укладывается тотальная неприязнь к «приспособленцу» Блоку, снобистское подтрунивание над Горьким и прочими «товарищами по цеху». Или, например, рассуждения через губу про еврейские погромы – это было характерно для всех белоплащёвых булкохрустов и представителей «белого движения». Такая вот уродская норма.
Но радоваться наступлению немцев – «немец придёт, порядок наведет» - это как-то слишком. Бунин был дрянью и врагом. Он осознавал тот беспредел, который творили немцы, захватывая наши земли, и для него это было допустимой потерей. «Сопутствующий ущерб». Вот, говнюк!
А помимо этого дрянного говнизма, меня бесконечно поразило то, что Бунин был - идеальным блогером-думскроллером. Он упивается в собственной истерике, пересказывая сплетни, слухи, какие-то пустые разговоры, какие-то встречи...Бабка на лавочке, а не писатель. Тот - наркоман, а та - проститутка.
Всё собрал, всего испугался, себя накрутил и вместо того, чтобы сжечь, как «утренние страницы», издал - вот вам, читатели, пользуйтесь.
Хорошо, что во времена гражданской войны не было интернета, вот что!
А по результатам чтения могу сказать, что как исторически-документальный артефакт - так себе, ибо «Окаянные дни» очень много рассказывают о самом Бунине и очень мало о времени, а вот что качается Бунина, как писателя, тут сложнее.
Периодически через его истерику пробивались ростки прекрасного - видимо, Бунин, очень скучая по творчеству, как чему-то свежему, светлому и наполняющему силами, выдавал эдакий пассаж, в котором слышалась Литература. Но поскольку после «Дней» у меня осталось одно желание - вымыть руки, пожалуй, отложу знакомство с ним до тех времен, когда перестанет тошнить.

Это – робинзонада, которая на все времена. Написана по следам реальных событий, что делает её ещё ценнее. Одинокий мальчишка будет день за днем бороться за выживание, искать что-нибудь съестное, прятаться от непогоды и всячески выживать. Интересно? Очень!
Но помимо робинзонады тут есть и другое. Во-первых, мне не очень понравилась литературная составляющая, и, если простоватый разговорный язык я могу ещё как-то объяснить – обычно подростки, от имени которых ведется рассказ, не обладают байроновским слогом, то бесконечные повторы, характерные для монологов возрастных персонажей с когнитивными нарушениями – уже нет. В тексте есть момент, где подобный закольцованный поток сознания был уместен, но, когда об одном и том же мне по кругу проговорили раз десять – это немного слишком.
Второй момент, который мне не то, чтобы не совсем зашел, скорее заставил задуматься, связан и с первым «но», и с годом издания. А это 1985 год.
«Один» - это история, которая раскорякой балансирует в идеологической пустоте. С одной стороны, тут наличествуют первые проблески капитализма с его перепотребительством, джинсами и прочими излишками. С другой - влияние ценностей, транслируемых литературой прошлого века – производственной или приключенческой –добротной, которая была про людей, увлеченных своими профессиями, и профессии эти должны быть из разряда «естественнонаучных»: геологи, исследователи, рыбаки. У подобных людей чаще всего в литературе была не просто своя профессиональная специфика и брутальная суровость, но ещё и определенная ролевая идеологичекая составляющая. Это составляющая говорит с нами голосом отца Сашки и его внутренними монологами (в которых он опять же транслирует отца), и размышления всё время будут крутиться вокруг одного и того же: борьбы противоположностей. Мальчишка будет страница за страницей размышлять над тем, что есть хорошо, что – не очень, чем хороша вещность и наличие условных модных шмоток и влияет ли это на самоценность или социальную значимость, чем должен обладать человек (не только вещами, но и знаниями, идеями) и что ему не особо-то и нужно.
И вот, вроде бы, всё это правильно – я абсолютно уверена, что попав в подобные непростые условия, человек обречен на переоценку ценностей и размышления о жизни, о том, что ценно на самом деле, а что – пустое и напускное. Но в данном случае это а) занудное морализаторство винтажного газоренератора, а не размышления 14-летнего мальчишки (к пятому кругу этого бухтежа у меня глаза стали закатываться автоматически) и б) упрощение непростой темы до примитивного уровня комсомольского собрания, когда песочили отдельных комсомолок за накрашенные губы. Конечно, накрашеных губ в тексте нет (как, к слову, в размышлениях 14-летнего мальчишки нет и девочек. Вообще. За весь месяц – ни разу. И мальчиков нет, никого нет. Как нет размышлений о дружбе – вот, что странно), но есть вот это обсасывание темы «мещанства», которое было просто в излишке.
Ну, правда, когда мальчик пафосно начал стенать на тему «зачем нам всем столько шмоток, что ломятся шкафы», хотелось бы намекнуть недотыкомке, что если ты не находишься на необитаемом острове, а просто живешь свою обычную жизнь, то школьная форма, спортивный костюм, домашняя одежда, одежда условно «на выход» (в театр, на ДР), летние футболки, зимние куртки, ветровки, трусы-носки-шапка – вот тебе и шкаф. Для наличия «вещного мира» не нужно подбирать ежедневные луки и образы, достаточно просто жить. И вот подобные дискуссии с мальчиком Сашей можно вести на каждой стране.
И – честно – мне было обидно за мальчика.
Автор зачем-то превратил нормального мальчишку в рупор своей возрастной печали и общественного разложения, которое началось в позднем Союзе. Поэтому для меня книга была очень неоднородной.
Вот, всё, что касается приключений: поиск еды или артефактов, шныряние по острову и разведение огня, вот эта вся прикладная робинзонада – всё хорошо. По острову носится нормальный мальчишка. И я даже не хочу придираться к каким-то удачным «случайным находкам» или фантастическим умениям-знаниям Сашки – в конце концов, это вполне укладывается в норму, а дети в 1985 году были значительно ближе к природе, чем нынешние. Но как только включался модус «вещания», меня выносило из текста.
Ну, и что ещё мне не зашло – это психологическая составляющая. Если какие-то базовые стадии (надежда-отчаяние-смирение-приспособление с колебаниями туда-сюда) были ничего, то в какой-то момент мне стало катастрофически не хватать включения мальчишки и его эмоций. Слишком во многом тут описание внутренних переживаний Сашки либо отсутствовало, либо было сведено к констатации фактов или их упоминанию («Папа больше месяца думал, что я мертв». Хочется спросить, «и что?»). Скорее всего, это – специфика литературы того времени от «автора-мужчины», когда не сильно уделялось внимание богатому внутреннему миру героев и порывам их душ. Но, как бы, сказав «А», надо говорить и «Б». Будь это просто «выживание на острове» - вопросов бы не было: ходи, ищи птичьи яйца и саранки. Но автор замахнулся ещё и на размышления и рефлексии, но, как по мне, не вывез их.
Как результат – слитая концовка. Мальчика нашли пограничники, ну ок. А что с папой-то? То, что автор не допилил до этой встречи, полностью отражает происходящее. Папа был той точкой опоры, на которую у мальчика было навешено всё условно «правильное», с чем он и беседовал всё время на острове, противопоставляя ему скорые изменения в стране, в идеологии, в мировоззрении. Мальчик ещё не знает, что будет «перестройка» и «святые 90-е», но он чует эти изменения и дискутирует с ними, пытается удержаться за ускользающую реальность. И то, что автор так и не дал мальчишке встретиться с отцом в финале, мало того, что эмоционально здорово удешевило эту историю, так ещё и оставило Сашку (и читателя) в этой межвременной лакуне. В нигде.
Очень жаль.

Читать мы начали, не имея счастья быть знакомыми ни с автором, ни с сюжетом – наугад выбрали, повелись на аннотацию:
«Маленький Йоханнес» – знаменитая сказка голландского писателя об удивительных приключениях мальчика в волшебном мире, полном причудливых существ. Это история маленького мальчика по имени Йоханнес, живущего в бедности, чей отец тяжело болен. Герой неожиданно попадает в сказочный мир, полный радости, света, любви и дружбы. Каждую ночь Йоханнес отправляется в это удивительное место, где нет лишений, тревоги и печали. И каждое утро мальчику приходится возвращаться в свою старую, темную и холодную комнату.

На кол бы посадить того, кто это писал.

Уже потом я полезла почитать про больного ублюдка, который все это сочинил. Была ли я удивлена, узнав, что ван Эден – психиатр-гипнолог. Нет!
Потому что вся эта история высосана из психиатрической практики и это – не комплимент.
Не уверена, что у критиков есть такой жанр как «литературная педофилия», но это именно она.
Под маской волшебной сказки (первая треть романа) кроется вполне себе роман-взросления, волею автора укутанный в форму магического реализма.
Ван Эйден оказался очень талантливым писателем (правда, очень): язык плавный и повествование сказочное в том лучшем смысле, который может быть. Лично мне местами вначале сказка напомнила «Черную курицу». Погорельского. Текучие описания создают очень живые и яркие картины в голове, а приключения мальчишки, который бежит из опостылевшего дома, вполне вписываются в «путь героя».
Но эта талантливость, позволив автору раскрыть его замысел, вылезает боком для читателя: под плавностью скрывается метафоричность, а образы несут с собой заодно целое полчище авторских тараканов. Возможно, где-то там в начале 20 века, такие творения были «норм». Но сейчас детская литература обладает иными инструментами для донесения каких-то важных посылов, а не это жесткачное «кровь-кишки-распидорасило». Буквально!

Ту самую тему взросления (которое неизбежно, если герой отправляется в путь, как неизбежно столкновение героя с самим собой, со своими желаниями, страхами, с какими-то явлениями, которые он просто не в состоянии постичь, оставаясь на одном месте), ван Эден раскрывает с прямотой и жестокостью мясника.
Все эти темы, которые нынче психологи очень тактично и деликатно оформляют в бережные для ребенка формы (например, тему смерти), автор вываливает «как оно есть»: тлен и разложение.

Цитата:
Йоханнес с Изыскателем (та ещё фигура по тексту, тот ещё библейский змей) оказались под землей.

«Йоханнес распознал человеческую фигуру – холодная поверхность, на которой он стоял, оказалась лбом.
Перед ним, будто два глубоких оврага, зияли ввалившиеся глаза; голубоватый свет падал на тонкий нос и пепельные губы, приоткрытые в жуткой, окоченелой гримасе смерти.
Изыскатель прыснул, но в отсыревших деревянных стенах его смех тут же заглох.
Из-под складок савана вылез длинный червь; он осторожно подполз к подбородку и по окаменевшим губам проскользнул в черное жерло рта.
– Она была самой прелестной девушкой на том балу, помнишь? Тебе она показалась чуть ли не прекраснее эльфа. Ее наряд и волосы источали сладчайший аромат, лицо сияло, и губы расплывались в счастливой улыбке. А теперь… Посмотри на нее!
Хихикая и кривляясь, Изыскатель прыгал по лицу покойной. Присев на бровь, он ухватился за длинные ресницы и приподнял веко. Глаз, столь радостно лучащийся на балу, выцвел и поблек.
…Червь неспешно выполз из правого уголка рта, и устрашающий поход продолжился. Они шли теперь новым путем, столь же долгим и тягостным.
– А вот и бабка, – объявил червь, когда черная стена вновь преградила им дорогу. – Она уже давно здесь лежит.
Зрелище, на этот раз с виду не столь убийственное, являло собой темное месиво с торчащими из него бурыми человеческими костями; в этой мертвечине сосредоточенно, со знанием дела копошились сотни червей и насекомых. Свет вызвал у них переполох.»

Ну, и так далее. К слову, тема «прелестной девушки на том балу» тоже вываливается на детское сознание в виде не просто флирта, но каких-то похотливых ужимок и грязных телодвижений.
Собственно, вот это и есть - главное. Грязь. После этой книги мне искренне хотелось не только вымыться, но и в целом развидеть то, что я прочитала.
Наверное, это имеет смысл изучать специалистам-филологам, как памятник прошлого, возможно, краеведам-психиатрам: картина там ярчайшая.
Я долго думала потом, на детей какого возраста это рассчитано. На Лабиринте стоит маркировка 12+, но и в 12 такое читать не стоит.
И взрослым тоже не надо. Это – фу.

Конечно, в такой литературе не обойтись без советского прошлого, в котором всем было дело до всех, все эти «буксиры» и прочие «разборы полётов» на собраниях коллектива с порицаниями и прочим. Но кроме ответственности перед коллективом, очень часто подменявшей здоровую мотивацию, есть много всего другого, что и делает эту книгу интересной спустя года.
Тут и превращения, и «почувствуй себя в шкуре кого-то» и много всего другого.
Книга была по-достоинству оценена Марусяном, которая уже достаточно продолжительное до этого время крутила в голове мысль о том, как хорошо было бы птичкой: летай себе и уроки не делай. Думаю, свои ответы на вопросы, насколько хорошо и так ли всё, как оно кажется, она получила.
Так что мы обе остались довольны, причём настолько, что радостно вписались в продолжение (о существовании которого я и не подозревала).

Первая книга рассчитана на ребенка. Я не знаю, будет ли интересно читать книгу тем же пятиклассникам, мы читали, когда Машке было 7 лет и мне показалось, что именно на этот (плюс-минус год) возраст книга и подходит.
«Сверхприключения» - это откровенно подростковая литература для детей лет 12-14, потому что и написана она непросто, и темы в ней поднимаются непростые. Машка радостно слушала , отложить (я предлагала) отказалась, потом сказала, что ей понравилось и она хочет продолжения. Но Марусяо нравится почти всё, потому что она любит чтение, как таковое, ну, и книги я ей стараюсь читать интересные, не без того))))

В чем сложность.
Во-первых, вообще не очевидна (и как по мне откровенно натянута на глобус) связь с первой книгой. Это – полноценное отдельное произведение с совершенно иным духом и атмосферой.
Книга написана, как изложение найденных дневников, поэтому тут будет несколько уровней повествования: уровень рассказчика, нашедшего и расшифровавшего дневники (и вступление, которое описывает этот процесс, как по мне, излишне затянуто), уровень персонажей и уровень читателя, всё это воспринимающего.
Сюжет не сложный: мальчик-новичок появляется в классе и всем собой не вписывается в коллектив. Слишком умный, слишком организованный, слишком дерзкий, слишком другой. И проблема не в том, что он - новичок, просто мальчик считает всех недостойными отбросами, потому что «я тут самый умный» (всех – буквально, пожалуй, кроме матери), и основной конфликт будет крутиться вокруг непростой асоциальной гениальности и «личности против коллектива».

Это интересно. Иногда ситуации, в которые попадет главный герой и которые будут показаны его глазами, могут показаться утрированными, отдающими легким таким душком буффонады, но лично мне они напомнили школьные истории Михаила Коршунова (разве что у Коршунова больше юмора), «Шута» Юрия Вяземского или «В моей смерти прошу винить Клаву К.» и те времена, когда, преисполненные иронией и ёрничанием, с интеллектуализацией всего, до чего можно дотянуться, со всеми этими КВН-ами и школьными постановками, дети проживали непростое время взросления. Это - постановочная литература в хорошем смысле этого слова.

И да, не знаю, как воспринималась эта книга в 1977 году, но сейчас история мальчика читается, думаю, несколько иначе, чудь дальше от авторского замысла: тему очень просто перетащить в медицинскую плоскость (например, расстройств аутичного спектра или под какой-нибудь «синдром саванта» - лично мне в процессе очень хотелось отправить и мальчика-героя и родителей за компанию на диагностику)))))

Ничего не имею против подобного, просто, читая, лучше понимать, что с первой историей про Баранкина, эта книга связана весьма и весьма условно, написана в духе «Шута» Вяземского и рассчитана на детей постарше.

Я начала знакомство с Сименоном с рандомных историй про Мегрэ, потому что с ходу не могла вспомнить, читала ли я из этой серии хоть что-то. Возможно – да, но именно эти шесть историй – точно нет, и серия мне видится настолько глобальной, что читать её - не перечитать.
Общее впечатление у меня осталось приятным – из шести детективов мне не попалось ни одного откровенно провального, или слабого, или затянутого. Все разные и все интересные. Как «книги на один вечер», если хочется прочитать что-то олдскульное, классическое, неторопливое и ламповое - самое оно. Единственный минус этих историй - это такие довольно простецкие «детективы на каждый день». Они столь размерены и спокойны, что вряд ли я буду помнить, о чём они были спустя лет пять. Так что подобная литература - чистая ситуативная радость без послевкусий)
И, конечно, эти истории принадлежат прошлому веку. Поэтому тут будет и шовинизм, и домострой, будет отсутствовать когда толерантность, а когда и здравый смысл. Так что надо делать определенные скидки и прикрывать один глаз.

С этой книгой у меня складывались непростые отношения: после первых нескольких глав на меня ночью полезла какая-то лютейшая хтонь. Такое редко бывает – мне не снятся книжные сюжеты или атмосфера. И я почти было бросила. Потому что такая хтонь лично для меня означает два момента: автор очень хороший писатель и книга разноплановая (в том смысле, что кроме обычного, тут есть и тонкие планы, иные смыслы, метафоричность – то, что я люблю), и при этом автор не совсем чистоплотен с читателем (и из тех самых тонких планов попытается в текст протащить что-то свое, аккуратненько подсунув в виде чего-то другого – то, что я не люблю). Но у меня с Шамилем Идиатуллиным был только положительный опыт, «Возвращение «Пионера» мне очень понравилось, поэтому я выдохнула и продолжила.

Я не пожалела. «До февраля» - одна из самых сильных книг, которые мне попадались от русскоязычных авторов. Но *и тут я вздохнула* конечно же, тут есть «но».

Сюжет – та самая оболочка, в которую будет завернуто всё остальное – очень простой. Формально это триллер про серийного маньяка, орудующего в провинциальном городке Сарасовске.

В нулевых он «специализировался» по бабушкам – та ещё достоевщина. Входил в доверие к одиноким пенсионеркам, проникал в квартиры, душил их тем, что найдется под рукой, предпочитал пояса от халатиков, потому и прозвали его «сопляк с пояском», ибо сильно юн он был. Сам себя он называл Змей – и это самоназвание очень говоряще, ибо как первородное, вневременное зло, Змей подогнал под свои наклонности пафосную философию, оформил её в материальный артефакт – рукопись – и канул в небытие на добрый десяток лет, чтобы воскреснуть в конце 2021 году и продолжить свою деятельность, уже не перебирая возрастами и половыми признаками. Такая себе старуха с косой. Только хромой мальчик средних лет и с удавочкой.

Собственно, вокруг вот этого всего и будет крутиться история.

Но это, совершенно точно, не детектив. А по атмосфере больше похоже на триллер или слешер – что угодно, нагнетающее страх и тревожность. И надо отдать должное Шамилю Идиатуллину, нагнетается эта самая тревожность прекрасно. Я с ходу могу вспомнить очень мало настолько талантливо написанных триллеров, чтобы атмосфера «за спиной кто-то стоит» присутствовала до самого финала. Автор с самого начала выбивает уютный стульчик из-под читателя и заставляет подозревать каждого, бояться каждого, плохо думать практически обо всех. Это очень тревожная книга, лишающая ощущения безопасности, вот что.

Это ощущение будет усугубляться по ходу, потому что протагонистом в истории выступят не полицейские, которые «меня берегут» (а, по факту, оказываются интеллектуальными и силовыми импотентами, не желающими никого слушать и слышать), а хрупкая и невротичная девочка Аня, которая в начале истории становится сотрудницей журнала «Пламя». Она и будет вести своеобразное расследование вместе с другом и коллегой Пашей, а полиция будет тупить, огрызаться, всё портить и опаздывать. Опаздывать полиция будет часто, поэтому к финалу количество трупов увеличится до такой себе значительной кучки.

А с Ани всё и начнется. История закручивается вокруг возрождения журнала и необходимости «до февраля» сдать первый номер. Никакой литературной составляющей в этих планах нет – чистая номенклатурщина и политическая заказуха, но поскольку задача поставлена, а Аня отправлена в архив нарыть что-нибудь годное, она и нарывает ту самую рукопись, которую некогда материализовал Змей.

Змей – писатель. Или мнит себя таковым. И образ его столь прекрасен, что сочинения можно слагать. Уже крепко потом я читала массу недовольных отзывов как раз по его поводу: так до конца и не понятно, кто он такой, откуда такой дерзкий и умелый, какова мотивация и где подробности раскрытия личности преступника. Народ негодует – потому что недодали информации, как так?! Мне кажется совершенно неправильным предполагать, что «автор слил». Ну, камон. Шамиль Идиатуллин выписал добрый десяток распрекрасных образов – живых и настоящих, и это только в этой книге! Он сделал того же Змея агнищенски колоритным. Ну, неужели автору было бы жалко рассказать про условное тяжелое детство «героя», или на какой войне из примерно годящих по датам Змей мог стать таким шустрым. Так что это – не баг, а фича. И фича из тех, что я неистово одобряю.

Потому что «До февраля» - это та книга, в которой каждый непременно вычитает что-то своё. Правда. Вот сколько читателей будет, столько и параллельных миров возникнет. Для кого-то это будет очень средненький детективчик, для кого-то история про редакцию/журналистов и полицию, внутрянку работы тех и этих и ещё маньяка-серийника. Всё это тут есть.

Для меня это была ещё и книга про писателя и его отношения с вдохновением, музами, сюжетами, персонажами, критиками, издателями и кем угодно – достаточно просто предположить, что Змей – это метафора тому самому образу «я-писатель», и найти в тексте пару тройку подтверждений (о своей миссии-мотивации Змей говорил прямо словами через рот). И вот тонкий план о «человеке пишущем» – не просто пафосные размышления о творчестве, как о чем-то великом и значимом, а в том числе прикладные неудачи, провалы, непризнание, вся эта грязноватая обертка профессии – он просто прекрасен.

Как прекрасно то, что в этой книге всё связано со всем: и персонажи, и явления, и процессы. Если милиция говорит матом (и чем дальше по тексту, тем охотнее – Шамиль Идиатуллин идеально, как на мой вкус, повышает и градус повествования, и темп самого текста к финалу), значит Анечка будет вещать каламбурами. Если сам автор залихватски витиеват в тексте, значит Альтер-Эго автора (Змей) будет пафосно неуместен и демонстративно смешон. Если милиция цитирует что-то, значит и криминал будет цитировать ровно это же – не только потому, что «мы все родом из одной песочницы», но и потому что существует общность, а полярность, которая вообще-то должна бы быть у этих явлений, практически отсутствует: представители закона ведут себя порой как самые настоящие утырки и головорезы. И подобных связей, каких-то милейших пасхалок ("не достоин земного притяжения" - за этого "ченеземпра" отдельное спасибо), отсылок и прочего в книге очень много - буквально через страницу я радостно выхватывала их и удовлетворенно жмурилась. Это очень литературная книга, вот что.

А ещё в этой книге очень много социалки. Она не педалируется специально, а просто показывается, как есть. И такая вот репортажная легализация – тремя словами тут, двумя предложениями там, оформляет картинку в условную «рамку времени». Что хорошо – это не тоскливая и беспросветная «русская проза», от которой хочется пойти и утопиться. Нет, тут нет беспросветности, за что тоже спасибо.

Что плохо – то самое «но», которое сильно раздражает меня в современных русскоязычных авторах, которым и вслух хочется сказать многое, и товарища майора не побеспокоить, чтобы статья о дискредитации не прилетела в табло.

Все эти заигрывания с актуалочкой «До февраля» (и, надо понимать, что это до февраля 2022, поэтому у читателя ассоциативный ряд работать будет), все эти «Войны бывают потому, что кто-то хочет убивать и может убивать. Все. Остальное несущественно», все эти «Если хорошие убьют всех плохих, то останутся одни убийцы» - активно, по несколько раз педалируемое, проталкиваемое, демонстративно акцентированное, вложенное в уста протагонистки Анечки («за мир во всём мире», «не убий» и вотэтовотвсё) – это такая очень хитрожопая попытка и газ спустить, и чтобы не пахло. Либеральная гуманитарщина уровня вконтактика. Такая... дышащая «духами и туманами».

Я очень хорошо думаю про Шамиля Идиатуллина как про писателя: он мастерски владеет словом, и читать его тексты – услада для глаз. Именно поэтому я убеждена: автору достаточно было сказать три слова кем угодно, чтобы развеять этот аморфный воздушный флер борьбы с ветряными мельницами и обозначить свою гражданскую позицию. И не важно какую именно! Будь человек убежденным «стопвойнистом» или «ватником» - правда, не важно. Это было бы правильно, потому что было бы честно. Тут же по факту получилось немного ссыкливое «сами придумайте, что хотите, а я всё сказал, что хотел».

Я понимаю пути отхода и знаю, как обернуть эту ситуацию и эти слова куда угодно: именно этим удобен образ Змея, который можно зеркалить в любую сторону, именно этим удобны фразы, которым можно приписывать любой смысл. И проблема именно в этом – автор оставил лазейку для создания этого самого Зазеркалья. Которое всегда, в уж нынче – особенно, дурно попахивает.

И если уж автор решил говорить на такие очень непростые гуманистические антивоенные темы, примерив плащик Цвейга или Ремарка, то прятаться за недосказанность и угадайку – ну, такое себе. Потому что рано или поздно придет кто-то и повертит пуговку: Автор, а вы любые войны считаете уделом маньяков-социопатов? И освободительные тоже? И правда ли Вы думаете, что в октябре 45 года в СССР остались одни убийцы? Или «это другое»?

Поэтому для меня это оказалась по факту очень хорошо написанная глубокая книга с посредственным послевкусием. Её надо оценивать не по 10-бальной системе, а по Шкале Апгар))) 10/5

Я, на самом деле, не очень понимаю, почему с этим писателем (и только с ним) у меня настолько высокий порог вхождения. Я буду бесконечно мусолить первые пятьдесят страниц (при том, что мне будет интересно с самого начала!), чтобы в финале остаться в восторге и сказать «хочу ещё». И так с каждой книгой! И я не понимаю, чем это вызвано.
Да, это подростковая литература, но я читаю столь много всякого, что на это не списать, ибо это весьма добротная подростковая литература (фэнтези, если точнее).
Персонажи яркие, каждый из них получает причитающуюся арку развития. Мне хотелось бы большего, но поскольку это – начало цикла, допускаю, что продолжение истории героев будет. Сюжет, если и в чём-то предсказуемый, то развивается столь живенько, что скучать не приходится. А к финалу как обычно полетели фейерверки. И магия вполне продумана и заковыриста.
Вот, реально, придраться не к чему, но каждый раз одно и то же. Хорошо, что я знаю про эту мою «сандерсоновскую» заковыку – любого другого я бы бросила сто раз, даже не пытаясь продраться.
«Рифматист» - начало серии про мальчика Джоэла (16 лет). Джоэлл учится в академии Армедиус, элиту которой составляют рифматисты – маги, использующие меловые фигуры для разнообразных нужд (защита, атака, всё, как полагается).
Быть рифматистом не только очень почетно и денежно (а у мальчика после смерти отца-меловых дел мастера, осталась только мама, которая работает тут же, в университете, уборщицей, поэтому живут они более, чем скромно), но и очень опасно: после прохождения курса обучения, рифматисты отбывают в Небраск или куда ещё – бороться против диких меллингов (тех ещё тварей).
Чтобы стать рифматистом надо пройти особый обряд, с которым у Джоэла не сложилось. Поэтому мальчишка сделал профессию своим хобби, доведя почти до совершенства. Он стал величайшим теоретиком рифматики, но для воплощения этой дивной магии ему не хватает, собственно, магии.
За что я люблю Сандерсона – он всегда предложит очень необычный и элегантный вариант решения внутреннего конфликта. В данном случае, конфликт построен на том, что категорически не совпадают устремления человека, предназначение его, наличие таланта, следование за мечтой и те условия, когда, ну, вот не можешь ты прыгнуть выше головы и стать (в данном случае) рифматистом, потому что правила мира противоречат твоим базовым настройкам. Но если не отчаиваться и искать возможности, можно очень много добиться и даже не нарушить при этом никаких законов мироздания))) Это - прекрасная мотивирующая сказка.
Сказка о пути к себе, о дружбе, о наставничестве – истинном и мнимом.
Поскольку это «академическая» история, тут будет в меру (потому что летние каникулы) школьно-магических дел, что само по себе интересно. Этого, конечно, недостаточно, чтобы сполна восхититься историей, как сказкой про магическую школу, но Сандерсон очень умело компенсирует академическую недостаточность складным мироустройством.
Как демиург Сандерсон силён. В этот раз он создал альтернативную географию, в которой есть Соединённые острова (условно коррелируют со Штатами, поэтому тут есть и Техас, и Небраск, и некоторые другие) и такие места как Новая Франция или Новая Британия. Для большей достоверности альтернативная история будет весьма органично дополнять эту географию)))
А ещё в книге множество милейших иллюстраций, магические меловые схемы для примеров, есть карта местности и вообще, всё очень и очень наглядно.
Ну, и да, в довершение ко всему, это – детектив (студентов-рифматистов кто-то будет похищать ради совершенно невразумительных и явно криминальных целей). Детектив несложный и не заковыристый, потому что на вопрос «кто садовник» можно найти ответ достаточно быстро («кому выгодно» становится очевидным как-то сразу), но при этом он очень милый. Вот, вроде и простенький, но не лишен изящества (опять же, я люблю Сергея Садова с его «Загадками Моригата», поэтому «Рифматист» мне хочется сравнивать именно с «Моригатом»: подростки, приключения, магия, тайны и дружба. Мило и увлекательно)

Поскольку это – мемуары, имеет смысл для начала познакомиться с автором. А Шульгин – фигура монументальная. Этот тот случай, когда сухая биография на Википедии читается как самый захватывающий роман – Василий Витальевич прожил удивительную жизнь и умудрился поучаствовать столь во многом, что только восхищаться приходится.
Шульгин родился в Киеве, в семье историка. Окончил юридический факультета Киевского университета. А дальше, кем он только не был.
Депутат всех четырёх, дореволюционных Дум. Русский националист, во время дела Бейлиса, выступивший на стороне ложно обвинённого еврея. Участник Белого движения. Эмигрант (Румыния, Турция, Болгария, Германия, Франция, Югославия), а потом советский заключённый (в 1944 Югославия была освобождена Красной Армией, а Шульгин, там в это время находящийся, – наоборот: 25 лет провел во Владимирском централе). Амнистирован Хрущёвым, после амнистии к нему на квартиру совершалось натурально паломничество – вся либерально настроенная общественность не преминула побывать в гостях. Сам же Шульгин умудрился сняться в двух советских фильмах и не только.

Своими политическими взглядами ближе всех был к черносотенцам, поэтому тексты мемуаров будут наполнены антисемитизмом, батюшкой царём и хрустом французских булок. Разве что, в отличие от черносотенцев. Шульгин был ярым сторонником парламентаризма (а не традиционного самодержавия, как они).
Поэтому надо делать скидки на личность – это будут воспоминания и взгляд на происходящее одного из участников Белого движения, и будет субъективное видение происходящего с периодическими страданиями на тему истории, ушедшей эпохи и «Боже, царя храни».
Но при этом Шульгин – умный человек энциклопедических знаний, хорошо описывающий события, поэтому читалось очень увлекательно. Теперь для меня навсегда Керенский – это лягуха, прыгающая по болоту. А образ Милюкова, на колене во всеобщем хаосе составляющего список Временного правительства, или то, как сочиняли всем «булкохрустным колхозом» отречение Великого Князя Михаила в детской комнате, развидеть не получается.

Что касается содержания: в «Днях» Шульгин вскользь касается событий в Киеве, которые происходили после провозглашения октябрьского Манифеста 1905 (но несмотря на лаконичность, картины еврейских погромов будут достаточно яркими, чтобы погрузить читателя в дух времени), основная часть – это события предваряющие Февральскую революцию 1917 года: поражения на фронтах, ситуация в Питере, тотальная импотенция власти накануне 1917 года, включая мутные слухи вокруг фигуры Распутина. Конечно же будет о том, каким образом кризис власти привел к февральским событиям, как возникло Двоевластие, как власти бывшей Государственной думы и новых «советов» контактировали между собой, как Шульгин ездил в Петропавловскую крепость, чтобы убедить её офицеров перейти на сторону революции и не допустить «взятия Бастилии». Очень интересна была та часть, где участники событий приходят к необходимости отречения Николая II и непосредственно поездка Шульгина и Гучкова в Псков к Императору за отречением.

«1920» - более литературное произведение: тут больше размышлений о себе, о жизни, о происходящих явлениях, о людях, окружавших Шульгина – единомышленниках и врагах, о семье, в частности сыновьях и супруге.
1920 год для Шульгина начался в Одессе, посреди хаоса и отступления Добровольческой армии. Попытки «черносотенцев» сформировать военизированные отряды для сдерживания наступления Красной Армии провалились, поэтому Шульгин со «своим» отрядом будет отступать в сторону Румынии. Перестрелки с Красными, сдача румынам в плен, потом – Тирасполь и «сдача в плен» уже Котовскому, возвращение в Одессу. Это не биография, а «Неуловимые мстители» пополам со «Свадьбой в Малиновке» какие-то. Вообще, вот это ощущение, что я всё происходящее много раз видела – не отпускало.
В Одессе после возвращения Шульгина с компанией начались шпионские игрища и всё это происходило на фоне красного террора. Побег на ялике в Крым к Врангелю, оттуда опять в Румынию… 1920 год для Шульгина закончился в Константинополе.
Мне сложно рекомендовать эту книгу широкому кругу читателей, потому что воспоминания подобного толка, это не беллетристика и нужно иметь какую-то внутреннюю причину, зачем это читать. Но сама я получила массу удовольствия и дополнила картину происходившего, которая существовала в моей голове, яркими образами))

Я так и не смогла определиться с тем, на какую ЦА рассчитана история: Машке (девочка 8 лет) понравилась ровно половина и концовка (и я дальше поясню почему), но понравились при этом так, что читала она взахлёб, а потом ещё вспоминала недели три, возвращаясь – так много мыслей всколыхнула история, так во многом была близка и созвучна.
Мне (девочка за 45) понравилось всё, как нравится практически всё у автора, но я явно не совсем тот человек, на кого было рассчитано изначально. Детям постарше, возможно, будет не очень интересно повествование про семилетку с игрушкой. Так что с этим «всё сложно»)))))
А «всё сложно», потому что Роулинг в очередной раз писала сказку, а получилось эпичное полотно, близкое к притче, которое началось совершенно невинно, а закончилось блужданиями по кругам ада/рая. И ведь ничего не предвещало!
История, и правда, начинается как детская сказка: есть мальчишка Джек – обычный семилетний мальчик. У него есть мама, и папа, и любимая игрушка – Поросенок «Пасёнок» Пок (мои аплодисменты переводчику), который живет с мальчиком так долго, что не в сказке сказать. У поросенка и его имени своя очень богатая история, и именно Пок помогает мальчику пережить сложные времена. Мальчик – школьник и поэтому школьные проблемы будут занимать его ум, как будут занимать ум непростые, иногда конфликтные, отношения с окружающими и их – окружающих - мотивация.
Моё лирическое отступление от сюжета: это очень эмоциональная книга, по-хорошему эмоциональная. Поэтому Машка с удовольствием наблюдала и за разворачивающимся действом и потом обсуждала со мной все нюансы – и, пожалуй, это первая такая книга, которая для нас просто неисчерпаемым источником для разговоров. Но идем дальше:
Мальчик растет и сталкивается с непростыми вещами, даже трагедиями, а главной из них станет утрата Пока. И вот в Рождественскую ночь, когда всем нужно немного чуда, мальчик Джек и брат-близнец Пока Рождественский поросенок, купленный на замену утраченного, отправляются в Страну Потерь – место, куда отправляются все потерянные вещи.
Страна Потерь – место сложносочинённное, поэтому тут будут свои города для вещей дорогих, нужных и таких, какие ищут, и другие города - для вещей, что поплоше, понезаметнее и заменимее. Те же вещи, что почти не имеют шанса найтись, бродят по Пустоши, где становятся жертвой страшного Потеряха.
По строению это очень классическая сказка, поэтому Мальчик Джек и Рождественский Поросенок пройдут положенный Путь Героя в поисках Пока, и конечно же встретят совершенно разных попутчиков. Они будут убегать от врагов и будут хитрить, будут тонуть, спасаться, разговаривать, бояться и совершать подвиги – делать абсолютно всё, чтобы читать было очень увлекательно и ни разу не скучно.

Сказки Роулинг сложны, поэтому и мир «Рождественского поросенка» будет сложным. Как будет очень сложной концепция вещности этого мира: у вещей есть физическое тело (которое находится где-то там, в реальном мире) и есть «душа», которая, собственно, и отправляется после утраты в Страну Потерь, и именно она может быть «съедена» Потеряхом – тем ещё воплощением дементора, поскольку он ест вещи, высасывая «вещную душу».
Библейские идеи тут очень тонко переплетаются с совершенно нерелигиозными мотивами, и это одна из самых трогательных и деликатных книг, которые могут донести ребенку идею конечности бытия. Так что, если кто-то ищет очень ненавязчивую сказку про смерть, или у кого-то из детей сложности с отпусканием вещей (в том числе и утратой игрушек) – это сюда.

Основная проблема этой книги в том, что на определенном этапе путешествия Джека и Рождественского поросёнка, место потерянных вещей, которые встречаются им на пути, начинают занимать абстрактные понятия. И если с потерянными Плохими Привычками всё более-менее понятно и, опять же, отлично можно донести до ребенка идею и плохой привычки, и того, как от неё избавиться, то когда начинается Тщеславие, Власть (и тут Роулинг подарила нам всем отличную пасхалку, сделав лёгкий, лёгенький такой намёк на Поттера), Красота и прочие понятия – вот тут становится всё крепко сложнее.
Конечно же для адекватного восприятия надо, чтобы ребенок понимал, о чем вообще идет речь. Конечно же я рассказывала и объясняла. Но темп чтения и задорность повествования здорово падают во второй половине именно из-за абстракций.
Так что если первая часть книги – для шестилеток, то вторая резко становится для 12+. Такая вот лыжня.
Это неплохо, но велик шанс, что ребенку станет скучновато во второй половине книги. Этот этап надо прожевать, потому что дальше снова станет бодро и задорно. А в конце так и вообще – ух!
Подозреваю, что где-то в задумке автора может крыться идея, что книга может «расти» вместе с ребенком, ибо, правда, этот тот случай, когда сделать традицией перечитывание книги вместе перед Новым годом – вполне годная мысль. Но, думаю, что подойдет она не всем.

В остальном, всё отлично. Для меня не было изначально сюрпризом, как именно Роулинг решит развивать сюжет, т.е. само путешествие было очевидным, но по ходу возник ряд этических вопросов, за развитием которых я с великим удовольствием и интересом наблюдала.

потому что Рождество и Агата Кристи – хорошее сочетание. По названию я её не помнила, опознала уже по ходу чтения, но бросать было жаль – так что дочитала, зная, кто садовник.
И обращала внимание уже не на само преступление, а на персонажей и характеры. И вот удивительно – но это я больше уже про саму себя удивляюсь, в 2021 году, когда я записывала свои впечатления о книге, я написала следующее: «Ещё одна история от госпожи Кристи, которая крутится вокруг завещаний-наследства-алчности и скверных характеров.
И этот роман для меня один из лучших романов Агаты Кристи.»
С последним спорить не буду – так и есть, и роман, на самом деле один из лучших. Но помимо наследства и прочего, эта история вообще-то о другом: о семье, о людях внутри этой семьи и людях вокруг этой семьи. Поэтому у каждого человека тут будет мотив – в семье иначе не бывает: кто-то мог сводить счеты, кто-то устранять проблему, а кто-то злиться.
Ещё это история о сильных характерах, и о том, что у любых действий есть последствия. И о том, что яблоки не падают так уж далеко от яблонь.
Очень хорошо!

Вторым я не воспользовалась, первое меня не раздражает, так что норм.
«Германия, 21 декабря 1601 года.
В городе Оффенбурге народ собирается на площади в предвкушении казни. Эльзу Гвиннер, жену пекаря, признали виновной в колдовстве, и теперь ее ждет костер. У женщины осталась семилетняя дочь – Агата. Её признание легло в основу приговора, и стало причиной того, что отец девочки отказался от дочери. Именно поэтому она была отдана на воспитание «на сторону» - Кристофу Вагнеру, ученику доктора Фауста, колдуну, продавшему душу дьяволу. Вагнер ищет преемника, в девочке видит ученицу – вот и будет её взращивать для дел великих.
Инквизиция, ведьмы, костры и – реальные демоны, вмешивающиеся в дела людей.»
Собственно, рецензия рассказала примерно всё.
С одной стороны, это своеобразное продолжение «Фауста». Вряд ли это является «фанфиком» в полной мере (хотя бы потому, что легенда о докторе Фаусте и Мефистофеле придумана не Гёте). Уна Харт отлично докрутила и линию Фауста с Вагнером – получилось ярко и вполне аутентично, и продолжила историю самого Вагнера и его жизни «после Фауста».
С другой стороны, это история Агаты – девочки, воспитанной человеком без души Вагнером и демоном Ауэрханом, – и её няньки Урсулы. Такая вот сказка про непростую женскую долюшку в мрачном Средневековье. Темная сказка, тяжелая и кровавая. Наверное, именно поэтому мне хочется сравнивать эту книгу не с «Фаустом» Гёте, а с «Крабатом» Пройслера.
Было ли мне интересно читать? Несомненно, было. Это очень атмосферная книга, прекрасно стилизованная, написанная отличным языком, и этот тот приятный случай, когда автор очень ответственно подошла к матчасти. Это – добротная сказка. Поэтому несмотря на то, что время от времени моё внимание рассеивалось, в целом, интересно было (хотя ни книги про сжигание ведьм, ни про демонов, ни про Средневековье я особо не люблю).
Обучение девочки, натаскивание её на великую миссию, жизнь в замке, полном нечисти, где-то в глухомани, взросление обеих девочек в очень непростых условиях (няньке Урсуле в начале истории 15 лет, так что она тоже будет взрослеть и приобретать свой собственный опыт) и очень разные женские пути, каждый из которых будет прокладываться скорее вопреки, чем благодаря (вопреки воспитанию, вопреки планам воспитателей, вопреки благочестию) – это всё было хорошо.
Демоны всех видов и размеров (их будет великое множество) – и того лучше. Какие-то из демонов будут жить среди людей, какие-то приходить по призыву, у них будет разный облик, разная специализация и разные цели. Мефистофель – просто зайчик, настолько прекрасен (во всех смыслах, самый яркий персонаж, как по мне).
Чего мне не хватило – это включенности. Моей включенности. Людей будет много и все они будут разные. И все персонажи – и главные, и второстепенные – будут дивно объемными, живыми, каждый с историей. Тут будут истории продажи души и не продажи души, и – соответственно – очень непростого выбора, перед которым встают люди в самые непростые минуты своей жизни. Смотреть на это было интересно, но печаль в том, что ни к кому из персонажей симпатий у меня не возникло – так и наблюдала за всеми со стороны. Местами переживала, но больше за ситуации, чем за людей в них. И вот вроде каждый отдельный эпизод, когда мне «недодали» я могу умом объяснить (девочка хочет отмстить хоть кому-то и сделать больно хоть как-то – так ведь маму у неё сожгли, с чего бы ей быть иной, девочка такая отстраненная - так и росла она в таких вот условиях, ну, и так далее), но каждый раз для меня это получается неким «эталонным случаем», будто из учебника по психологии. Вот, и реакции вроде как правильные или хотя бы допустимые для конкретной ситуации, и придираться вроде как не к чему – вот, правда, всё очень аккуратно написано, но – возможно – из-за этой аккуратности и не получилось у меня проникнуться сполна.
Возможно, это произошло потому, что темные времена накрывают всех, и все персонажи травмированы настолько, что хотелось абстрагироваться и держаться подальше от них. Возможно, потому что мне не хватило глубины рефлексий персонажей и осмыслений происходящего. Поэтому ряд вопросов – моих, возникающих по ходу к конкретным героям – остались не только без ответа, но даже без должного внимания. Эти вопросы можно вынести на «совместные чтения» или литературные клубы какие-нибудь – там есть о чём поговорить. А в одиночку с собой я могу додумать, как и что. Но мне бы хотелось, чтобы в эту игру автор тоже играл.

Первая – «Бойня» мне очень понравилась. Она попала в меня с ходу, потому что и тема, и реализация, и язык с переводом – всё было эталонно прекрасным.
«Фаза 3» – уже не настолько. При том, что я понимаю, насколько качественно и добротно она написана, насколько животрепещущие темы в ней подняты: болезнь Альцгеймера и отношение государства к старикам, как к уязвимой (но потенциально опасной по сюжету) группе, жертвы во имя «всеобщей безопасности и блага», медицинские эксперименты и морально-этическая их составляющая – тут, правда, достаточно тем для размышлений.
Сюжет довольно простой: новое лекарство от болезни Альцгеймера, с одной стороны – прорывное и эффективное, с другой – вызывает беспричинную агрессию. Не ту агрессию, при которой кто-то кого-то толкнул или назвал дурным словом, а настоящую, сопровождающуюся массовыми жертвами. И врачам придется серьезно поднапрячься, чтобы найти тонкое место в этом распрекрасном лекарстве.
И героев тут великое множество. Тут будут врачи, с совершенно разными судьбами, и имеющие совершенно разные мотивы заниматься данной конкретной проблематикой. И время от времени я ловила себя на том, что мне не хочется знать столько подробностей из их личной жизни, хотя бы потому, что к сюжету это не имеет никакого отношения (в отличие от других категорий персонажей), а в то, что «врачи тоже люди и у них есть интересы помимо пробирок» я охотно верю и без пространных описаний страстных объятий с третьими лицами.
Тут будут пациенты – в основном, люди очень преклонного возраста, которые столкнулись с проблемой старения мозга, болезнями и постепенно утрачивают связь с реальностью. Это пугает, тревожит и печалит. Тут будут члены семей, вынужденные находится внутри этого ада. Местами читать было реально тяжело.
И поскольку это – Оса Эриксдоттер, очень таланливо читателя проведут из точки А (в которой случается трагедия и общество будет шокировано) в точку Б («давайте изолируем всех стариков, получивших лекарство, до выяснения обстоятельств»). Концлагеря автор умеет создавать, вот что! А тут ещё, в отличие от «Бойни», будет настолько уязвимая, трогательная и очень понятная, близкая группа населения – почти у всех есть бабушки, родители, знакомые, соседи, подходящие под условия – и сердце сжималось время от времени.
Параллельно – то, что мне очень понравилось, автор ненавязчиво и деликатно подбросит несколько мыслей для обдумывания: что же представляет собой личность, насколько наша идентичность завязана на памяти, воспоминаниях, где заканчивается «близкий человек» и начинается «незнакомец в привычном теле».
Вот, реально, всё хорошо и не придраться. И, наверное, будь это первая прочитанная книга у автора, я бы по-иному её воспринимала. Но то ли героев было слишком много, чтобы я была в постоянном тонусе по ходу чтения, то ли просто «Бойня» мне точнее попала в цель, и я не смогла отделаться от собственных ожиданий, но мне слишком часто во время чтения становилось скучно. Вот так банально – скучно. И это здорово портило восприятие.

Это не книга – это свальный литературный грех (и я сейчас очень долго писала и стирала, чтобы обойтись без слов типа "лютейшая ебанина"). Очередная русскоязычная авторка с импортным псевдонимом понатаскала, как белка отовсюду (тут в Вебер, и Тёртон, и Катриона Уорд – я думала, что Уорд мне лютейшим образом не понравилась, но нет, «Никчемная улица» - шедевр. В сравнении с.).
Тот случай, когда текст настолько плох, что хочется говорить про писательку, а это как-бы моветон. Подробно останавливаться не буду, но уши великого греха – гордыни торчат отовсюду. Можно назвать это спесью или высокомерием, но вот это «я сейчас понапишу эдакого и вы все ахнете от того, как лихо я тут закрутила всё» detected.

И всё, вот просто абсолютно всё в это истории никуда (!!!) не двигает сюжет, просто тупо топчется на месте по кругу.
В результате – в погоне за чем-то очень личным авторским (гордыней), было утрачено всё остальное. Включая язык. Это очень плохо написано.
Так что в сухом остатке имеем:
Набор персонажей, который не просто является оливьешкой, но очень несъедобной оливьешкой. Ни один из них не является хоть самую малость приятным. Некоторые вызывают ситуативный интерес, которого категорически мало для того, чтобы иметь малейшее желание за ними следить.
Сюжет – отсутствующий. Вот, просто, его нет. По ходу будет происходить «что-то» и это будет происходить примерно до конца.
И читатель, застрявший в этом тягомотном, мутном, болезненном (ключевое слово), беспросветном аду, будет пытаться выбраться любой ценой.

И – что меня добило - вишенка на тортике. Книга получилась настолько плохой и мутной, что издательству пришлось выкатать целую пояснительную статью на тему «А сейчас мы вам расскажем, о чем написал автор». Вообще-то, подобные выходки издательства говорят только об одном: автор со своей задачей не справилась от слова совсем, потому что подобные костыли шепчут, что не книгу надо было в печать отправлять, а принимать какие-то иные меры. Например, автору давать по рукам за графоманию и лютейшую дрянь.

Я первые такую говнину встретила, честно. И вспомнила, почему к русскоязычным авторам отношусь с великим недоверием (потому что, покупая авторские права и тратясь на переводчиков, издательства хоть немного фильтруют шлак, в сфере русскоязычной литературы полнейшая неразбериха - увы).

В целом, это книга – это андерсоновское платье короля. Кто-то несомненно захлебнется в восторге, рассказывая о глубине и психологизме (не верьте!) Реально же, король не просто голый, он ушел в минуса.

Можно, конечно, разбирать это побуквенно, включая диагнозы, но мне искренне жаль своего времени.
Не надо читать эту книгу, это – очень плохо.

Мы с Марусей знаем Юлию Иванову по милейшим сказкам «Не будите спящего дракона!», «Почемуль и Потомухля», «Снегурочка с ушами» и другим. Но если бы не рекомендация, я бы вряд ли открыла Юлию Иванову для себя как автора фэнтези для детей сильно постарше: Машке ещё рано, а я – не целевая аудитория и, если не считать Поттера истории про подростков, магию, школы и прочее не сильно люблю подобное (думала я))). Но я попробовала и втянулась, и - более того – мне понравилось)

Что касается пятикнижия – это одна длинная история, условно разбитая на «тома».
Мир Чароводья – мир островов, факультетов-орденов и магии камней. Сила камней даёт возможности носителям. И сила та разная и по интенсивности, и по своей природе, и по тем возможностям, которые может получить носитель.
История начинается достаточно банально и неспешно, чтобы даже мне, человеку неискушенному в подобных сказках, можно было скептически пофыркивать: главная героиня Эльда – то ли сирота, то ли нет, но живёт она с неприятной теткой и своей двоюродной сестрой, которые всячески гнобят «бедную родственницу» и пакостят в меру сил. Но в какой-то момент начинаются происходит разные события, и вчерашняя замарашка становится не только одной из самых выдающихся учениц элитного Ордена, но и обзаводится приятелями (и врагами), попадает в разнообразные приключения (и опасности) и, конечно, финальная битва Добра и Зла сфокусируется на ней.

Я охотно верю, что шаблонность характеров и лёгкий налёт узнаваемости (Чароведа – типичный Дамблдор) – это особенности жанра (правда, думаю, любители найдут значительно больше знакомого).

Но несмотря на то, что местами приключения превращались в блуждания, первая книга истории – это очень долгое и несколько скучноватое вступление (дальше будет веселее), диалоги время от времени становились скучновато-странноватыми, временами автору не удавалось держать все линии в тонусе и какие-то проваливались, в целом – чудесная история. Добрая той самой правильной и сказочной добротой, которая и должна присутствовать в сказках. Юлия Иванова выискивала (и находила!) даже в самых неприятных персонажах крупицы человечности, а в трудностях и бедах – опыт. Именно это сделало из сказки правильную сагу с классической аркой героя.

Фантазии автору тоже не занимать, поэтому, когда мозг привыкает к тому, что происходит, и к миру, в который погружает Юлия Иванова, про какую-либо похожесть с чем бы то ни было, как-то забывается, и все эти чары, драгончие, призраки и камни начинают рассказывать дивную историю.

Возраст главной героини не предполагает сколь угодно серьёзной любовной линии, тем не менее, она есть – нежная и совершенно невесомая. Но основное пространство истории занято другими, очень важными отношениями: между родителями и детьми, между учениками и наставниками, между сёстрами, между друзьями, между врагами. И мне очень понравилось, как тонко и совершенно без малейших признаков морализаторства, автор вплёл здоровые и этично зрелые посылы. Конечно, тут и безрассудства, и чисто возрастной глупости, и самоуверенности, и гордыни, и ошибок хватает сполна – герои не картонки. Но то, как развиваются линии каждого из них, и то, к чему в финале приходит каждый (осознания, рефлексии, выборы) – это не только прекрасные примеры развития характеров и путей героя, это ещё и очень экологичная во всех смыслах история.

Я могла бы придраться к той линии сюжета, которая про политику, заговоры и прочее скучно-взрослое (и, в целом, возрастные персонажи сильно проигрывают в целостности и достоверности детским – они в большей мере ходульны, нелогичны и схематичны), но я не буду - пусть они будут такими. Как по мне, тот посыл, что взрослый человек не равно порядочный/умный/безопасный уже достаточно хорош, чтобы призвать юных читателей сомневаться и задавать себе вопросы. Что хочет от меня этот человек? Что он добивается?

Это история, в которой пространству справедливости и законности (и тому, что любой закон или правило могут быть несправедливы и, совершенно определенно выгодны только правящему большинству), отведено достаточно много места. И это хорошо. Когда в душах читателей поднимается негодование, несогласие и желание, чтобы у героев всё получилось – это прекрасно, потому что главная задача «эмоционально вовлечь и не отпускать до финала» выполнена.

А ещё это одна из тех историй, и за это великое спасибо автору, в которой подвязаны все ружья и все детали имеют значение или будут иметь его в будущем.

Отличная длинная история! И мне было даже жаль прощаться с этим миром – не часто такое бывает)

«Осьминог» мог быть написан Кобо Абэ или Мураками, и не случись в тексте совершено русский главный герой, я бы не отличила эту книгу от перевода – настолько она аутентична.
И это великое чудо, как для меня, когда неяпонский автор настолько погружен в тему, настолько в ней ориентируется и настолько её чувствует, что не именами и названиями, но всем текстом создаёт атмосферу Японии. Ни разу у меня, как у читателя, и как у человека, который с Японией знаком, не возникло недоверия. Это просто браво)

Анаит Григорян я открыла для себя совсем недавно – как автора прекрасного перевода «Поезда убийц», и была настолько поражена органичностью перевода, что не преминула поинтересоваться, а что же ещё есть у Анаит.

«Осьминог» стал не самым простым чтивом, потому что впрыгнула я в него под стук «Поезда», а Анаит Григорян – не Котаро Исака. Совершенно иной темп, совершенно иная атмосфера.

Меня тут же затянуло в зыбкое «ничего», невесомое до той прозрачности, в которой философичность, медитативность и повествовательность может очень лихо слиться с нудятиной. И я понимаю тех, кому не зашло – тот случай, когда настроение и пойманная волна имеют значение. И, наверное, ещё и любовь к японской японщине: несмотря на современность и технологии, огни и шум больших городов, основная часть Японии – это туманные посёлки, сизые горы, рисовые долины, которые населяют сны и духи. Япония сама в себе провинциальна и, мне кажется, она не просто застряла значительной частью себя в позднем средневековье, она стала порталом в иные временные и пространственные измерения. Наверное, только для Японии магический реализм настолько гармоничен по сути. Вся Япония – это магический реализм)

И вот посреди этой прекрасной миядзаковщины, разворачивается история Александра – банковского сотрудника и востоковеда из России. История достаточно банальна в человеческом измерении: попал под сокращение и виза позволяла на какое-то время остаться, деньги есть, а желания вернуться нет – почему бы не устроить себе приятный отпуск. Александр выбрал маленький рыбацкий остров Химакадзима: морепродукты, маленькие домики, океан, странные люди и их истории. Такая вот вишенка на тортике японского периода жизни.

И вот ничего не происходит особого, но эта история как метатекст с гиперссылками. Каждый человек – вселенная. И, казалось бы, что может быть эдакого в этих всех людях: например, во вдове рыбака, у которой Александр снимает комнату и в постели которой оказывается – не о чем же говорить, всё банально и просто. Но за этой простой историей (каждым элементом, каждым героем и даже за кошенькой) кроется целый пласт и культуры, и истории, который всплывает медленно и незаметно – как огромная рыба из глубин океана. И слово за слово, жесты и интонации – и к концу повествования оказывается, что все эти люди знакомыми стали: настолько ладно описаны, настолько точно.

И контрастный, не всегда уместный и чаще всего несуразный Александр, который не просто чужак на острове, но ещё и иностранец – он как васаби. Вот, без него можно было бы, и я абсолютно уверена, что Анаит Григорян могла бы написать историю-стилизацию, чтобы совсем неотличимо было от японских авторов, но васаби же! И вкус всей этой японскости раскрывается с новой силой – для нас, разумеется, для иноверцев. И ситуации, которые разворачиваются одна за другой – как затяжки на шёлковом кимоно, они режут глаз, вываливаясь из привычного уклада, но вся прелесть в несовершенстве)

Страница за страницей и странные телодвижения Александра становятся частью общей картины. Сам Александр не стал ближе жителям острова, но остров принял его в свою историю, сделав её элементом. И это (для меня конечно) признак отличной прозы. Когда на пути к финалу все ниточки подвязываются, детали обретают свои места, ружья стреляют и спирали закручиваются, и когда всё обретает смысл.
И страшнейшее цунами, обрушившееся на Химакадзиму, становится катарсисом для всех: тех, кто не пережил, тех, кто пережил, для читателя.
Это прекрасно: весь ритм повествования подчинён природе. Неспешное начало, замершая середина, мощный финал. Все в этой истории придут к кульминации: кто-то, чтобы завершить циклы, кто-то ещё и очистится.

: будь мне 16 лет, наверное, я по-другому оценила бы эту сказку. Бедная, но очень умная, талантливая, красивая, великолепная и бла-бла-бла сиротка Эйвери становится наследницей многомиллионного состояния: умер миллионер и оставил всё ей, проигнорировав четырёх внуков (сексуальные красавцы, спортсмены, искрящиеся глаза, улыбки, рельефы тел, вотэтовотвсё). Девочка вынуждена по условиям завещания жить в имении богача (город-замок с тайными ходами, подвалами, таинственными закоулками и секретными комнатами), разгадывая всякие загадки, головоломки и ребусы, до которых был Тобиас Хоторн – тот самый богач – большой охотник.
Печаль истории в том, что аннотация значительно интереснее всех «загадок и головоломок» вместе взятых: простые, местами высосанные из пальца.
Это – махровый Young Adult с картонными персонажами, слабыми мотивациями, несуразным сюжетом, неправдоподобными декорациями и множеством томных вздохов.
А поскольку ответ на главный вопрос «так почему же Хортон оставил всё своё состояние пришлой чикуле» остался невнятно промямленным, продолжение следует.
Плохо.

И ещё мне очень и очень странно, почему внезапно прекрасный и со всех сторон в тексте обыгранный тот самый «Х» в последней книге превратился в «10» - это претензия к переводчику, попортившему игру «слов» в названии.
В остальном, всё прекрасно.
Великое множество подвешенных и незаконченных линий «Мотива Х» будут закончены. Не все, конечно, и задел на будущее есть, но те линии, которые касались непосредственно поимки психопата с кубиками – оформятся и завершаться очень последовательно и грамотно. От этого осталось приятное послевкусие ладно сшитой и продуманной истории, а что может быть лучше)
Динамично, увлекательно. Местами настолько хорошо (и это я про проживание супругой Фабиана Соней травматичного опыта, полученного ранее в сериале), что я замирала в восхищении: не детектив, а настоящая психопрактика)
Мне очень нравится, что цикл развивается ровно в той части, которая про внутреннюю логику. Герои не вываливаются из характеров, атмосфера не становится иной, а мерзкие сыновья-подростки не перевоспитываются по мановению волшебной палочки.
Так что очень хорошо и хитрО закручено.

Пока я дочитала историю, меня не покидала мысль, что Павези – тот ещё халтурщик. Дочитав, правда, я стала не столь категорична, поэтому теперь он у меня проходит по статье «экспериментатор»)))))
Потому что, имея на руках совершенно сырые во всех смыслах почеркушки-черновики детективных рассказов (идеи которых автор позаимствовал у Агаты Кристи – отсюда и громкое имя на обложке, и это - такой себе маркетинг), Алекс Павези лихо выкрутился, склепав из них не слабенький «сборник рассказов», а достаточно съедобную цельную историю, сделав их частью целого. «Восьмой детектив» - это отличный пример многослойного текста, в котором есть и отдельные деревья, и лес и рассматривать можно как то, так и другое.
Это занятно. Но!
Если частями целого является слабые элементы, то и общий итог вряд и получится шедевром.
Для меня стало очевидным, что из простоватых, слабоватых, предсказуемых и вторичных частей (что для детектива – первейшее зло) практически невозможно сшить качественную историю. Необычную – да, непростую – да, даже достаточно увлекательную – да, и уж, совершенно точно, запоминающуюся (что в нынешнем мире очень ценно). Но не качественную.

В остальном это детектив-игра, прежде всего игра с читателем. Поэтому, как матрёшка, он имеет разные уровни, несколько линий и сложные внутритекстовые связи. Автор условный «вывих бедра» назвал «особенностями походки», а слабости выставил напоказ. ХитрО!)))
Он как бы сказал нам-читателям «Да, я знаю, что эти истории у меня сляпаны на колене», но так и задумано!

Чтобы подтвердить замысел, Алекс Павези выдал нам профессора математики Гранта Макаллистера в качестве проводника в непростой мир литературы, подчиняющейся законам точных наук, проиллюстрировав дискуссию всякими диаграммами Вейна, умствованиями про множества и подмножества и разбором детектива на запчасти (жертва/детектив/подозреваемый)))))))

Умничал он так себе, ибо даже у меня – человека сугубо гуманитарного – особого интереса и доверия эти разглагольствования не вызвали. На месте математика мог быть с тем же успехом профессор филологии и выглядел бы он, как на мой вкус, значительно более органичным.

Но и это не очень важно, потому что всеми диалогами о структуре детективной истории, скрывается тот самый «восьмой детектив». Который оформится в процессе, а история, начатая много лет назад созданием цикла «Белые убийства», в конце концов, получит своё завершение.

Неплохо. Загадки наслаиваются на загадки, вопросы множатся и к финалу этот «загадочный бургер» стал многослойным омномномом с подменами, твистами, ловушками и щепоткой сентиментальщины. Но автор, как по мне, сильно перестарался с заигрываниями, поэтому повторы наличествуют, а попытка заставить читателя поиграть в прятки, стала тем самым литературным кетчупом с маянезиком, которых слишком много как на мой вкус.

За этими играми, те самые «семь детективов» получились печально скудны и литературно убоги. И я понимаю, что автор хотел тем самым подчеркнуть «неважно, вальсируем дальше, там в конце будет интересно», но книга – это когда персонажам сопереживаешь, потому что они люди, а не картонки, и когда интересно всё время (ладно, бОльшую его часть), а не пять минут финала. Потому что мне как читателю хотелось бы получать удовольствие и от процесса тоже. В данном случае значительная часть текста напоминает черновик, который «не значим».

Ну, и в погоне за развязкой, Алекс Павези стал крепко «путаться в показаниях», поэтому чем дальше, тем сильнее логика «восьмого детектива» стала хромать, а развязка выплыла на белом рояле из кустов.

Так что, как литературный эксперимент, норм. Но не более того.

Я люблю Сергея Садова за его молодецкую удаль и достаточно внятные и, как мой вкус, правильные и устойчивые посылы.
Его истории понятны и просты, и, по мере возможностей, автор старается делать так, чтобы они при этом были не простоваты.
Перечитывая в сто первый раз «Рыцаря ордена», искала, что же есть похожего и нашла! Сначала «Загадки Моригата», а потом и «Князя» - как говорится, далеко ходить не надо.
Минус и плюс этой истории (и книг Садова, в целом) один и тот же: что бы автор не писал, он пишет «Рыцаря Ордена». Поэтому тут будет попаданец-подросток, магический мир, приключения и щепотка любовной линии.
Конечно же подросток (для разнообразия в этот раз это – девочка) будет самым-самым, с выдающимися способностями, невероятными идеями, с хитростями, неведомыми новому миру и, в целом, геройский герой. Конечно же к стройности сюжета, логике и правдоподобности можно придираться (особенно лихо придираться можно к детективной составляющей, которая откровенно слабовата даже для подростковой литературы).
Но в какой-то момент, я поняла, что для меня это всё не важно, потому что в Сергея Садова я ныряю не за высоким штилем, изысканными диалогами и детективом/магией. Истории автора – это то теплое безопасное одеялко, которое укутывает меня в сложные времена и позволяет отвлечься.
Поэтому, понимая все слабости историй, я в очередной раз благодарна Сергею Садову за его миры.
«Загадки Моригата» - это детективная трилогия (законченная достаточно условно, так что продолжения хоть и нет, но оно могло бы быть), в каждой части которой есть своё отдельное основное расследование и несколько мелких детективных шуток/этюдов, призванных держать в тонусе читателей и персонажей. И хотя местами сюжеты провисают, читать не скучно.